Всегда эмоциональна. Эмоциональное мышление

Министерство образования Российской Федерации

Новосибирский государственный архитектурно-строительный университет (Сибстрин)

Кафедра СПиП

Эмоции и мышление

Выполнил: Губанов П.А.

Студент 164 группы

Проверил: Скибицкий Э.Г.

Новосибирск 2012

Введение

Проблемы эмоций и мышления изучаются в отечественной психологии уже многое время. Инициатором этих исследований был русский психолог O.K. Тихомиров. При обсуждении общих вопросов соотношения Эмоций и мышления выделяются два основных подхода -- функциональный и системно деятельности.

Функциональный подход имеет давние философские традиции, которые можно резюмировать в следующей альтернативе: страсти берут верх над разумом человека, или же, напротив, разум берет верх над страстями. Психолог Г. Гарднер, развивая идею множественности видов интеллекта, выделяет интраличностный интеллект, который решает задачи самоуправления. Благодаря этому интеллекту, человек может управлять своими чувствами и эмоциями, осознавать, различать и анализировать их, а также использовать эту информацию в своей деятельности. В концепции Дж. Майера и П. Саловея те же функции выполняет эмоциональный интеллект. Эти авторы считают, что эмоции и настроения оказывают воздействие на процессы решения задач. Так, эмоция счастья способствует творческим и индуктивным решениям, а грусть -- дедуктивным решениям и рассмотрению множества возможных альтернатив.

Начало системно-деятельностному подходу к проблематике Эмоций и мышления было положено в работах Л.С. Выготского. Он ввел понятие динамической смысловой системы), которая представляет собой единство аффективных и интеллектуальных процессов. В работах А.Н. Леонтьева мышление рассматривается как деятельность, имеющая аффективную регуляцию, непосредственно выражающую ее пристрастность. В рамках деятельностного подхода выработано представление, согласно которому в основе мыслительной деятельности лежит функциональная система интегрированных эмоциональных и познавательных процессов, в которой эмоции оценивают смысловые новообразования, получаемые в ходе целостно-интуитивной (эмоционально-образной) переработки предметного содержания. В этом подходе эмоции рассматриваются как внутренние системные составляющие продуктивного мышления, влияющие на ход и результат мыслительной деятельности.

В рамках системно-деятельностного подхода сформировалась смысловая теория мышления (Тихомиров). На основе этой теории возникли следующие направления исследовательской работы в области эмоциональной регуляции мыслительной деятельности. Во-первых, это исследования условий возникновения и функций интеллектуальных эмоций в мыслительной деятельности. Под интеллектуальными эмоциями понимаются эмоции, выступающие в роли внутренних сигналов от актуализированной познавательной потребности. Показана тесная связь интеллектуальных эмоций с процессами, происходящими на неосознанном и невербализованном уровне, т.е. с невербализованными операциональными смыслами. Под операциональным смыслом элемента понимается форма отражения тех его функций, которые выявляются при обследовании конкретных условий, в которых он находится. Эти исследования продолжаются в направлении изучения условий возникновения и функций интеллектуальных эмоций на разных стадиях мыслительной деятельности -- инициации, целеобразования, реализации. Во-вторых, специально исследуется роль эмоций в процессах целеобразования. Показано, что первой реакцией на познавательное противоречие является эмоциональная. Эмоциональная оценка противоречия вызывает актуализацию поисковой познавательной потребности, которая инициирует процесс целеобразования. Эмоции являются одним из основных механизмов порождения вербализованных замыслов и целей. В-третьих, ведутся исследования по мотивационно-эмоциональной регуляции мыслительной деятельности. В частности, изучена эмоциональная регуляция мыслительной деятельности в условиях различной мотивации -- внешней и внутренней. Показано, что существуют разные типы эмоциональной регуляции, характеризующиеся разным местом и ролью эмоций в системе регуляции мыслительной деятельности.

Роль эмоциональных процессов в регуляции деятельности возрастает при переходе от деятельности, определяемой внешней мотивацией, к деятельности с внутренней мотивацией. Основные феномены отчетливо проявляются при рассмотрении развития динамической смысловой системы. Так, на стадии инициации происходит эмоциональное предвосхищение и выделяется предмет мыслительной деятельности познавательное противоречие. На стадии целеобразования нахождению принципа решения предшествует интеллектуальная эмоция. Это эмоциональное предвосхищение получило название эмоционального решения, поскольку у испытуемого появляется субъективное переживание того, что принцип решения найден, хотя идея еще не осмыслена и словесно не оформлена. Эмоциональное решение подготавливается постепенным нарастанием эмоциональной окраски определенного действия в процессе поиска. Возникает своего рода кумуляция всплесков эмоциональной активации. На стадии конкретизации принципа решения также возникают интеллектуальные эмоции при нахождении объективно верных действий. Выявлены конкретные механизмы функционирования интеллектуальных эмоций в мыслительной деятельности. Это эмоциональное закрепление тех элементов, которые приобретают операциональный смысл в ходе поиска. Этот механизм определяет избирательность на конкретных стадиях поиска решения.

Эмоции и их функции

Эмоция (от лат. emoveo -- потрясаю, волную) -- эмоциональный процесс средней продолжительности, отражающий субъективнеое оценочное отношение к существующим или возможным ситуациям. Эмоции отличают от аффектов, чувств и настроений.

Точная оценка и выражение эмоций

Экспериментально установлено, что способность детей распознавать эмоции с возрастом улучшается. Четырехлетние дети идентифицируют эмоции на лице в 50% случаев, шестилетние - в 75%. Некоторые эмоции распознаются раньше, другие - позднее. Так, правильная идентификация эмоций счастья и отвращения возможна уже в 4-летнем возрасте. Дети довольно быстро осваивают и слова, предназначенные для выражения эмоциональных состояний.

Возрастное развитие далеко не всегда приводит к повышению точности в распознавании эмоциональных состояний. Некоторые взрослые не в состоянии правильно оценивать собственные эмоции и нечувствительны к чужим эмоциональным состояниям. Они испытывают значительные трудности в распознавании чувств, выраженных на лицах других людей. Наблюдаются значимые индивидуальные различия как в способности выражать свои эмоции с помощью мимики, так и в способности выражать их с помощью слов. Людей, которые неспособны использовать эмоциональный лексикон для выражения эмоций и чувств, называют алекситимиками. Майер и Саловей отмечают, что алекситимики в значительной степени подвержены различным психосоматическим заболеваниям. В тех же случаях, когда взрослые люди при попытках выразить эмоции заменяют "эмоциональные слова" неэмоциональными, у них наблюдается ослабление эмпатии.

Индивидуальные различия наблюдаются не только в степени точности, с которой люди могут описывать эмоциональные состояния, но и в том, в какой степени они проявляют внимание к этим состояниям. Это может проявляться, в частности, в склонности сообщать окружающим о дистрессах, о различных физиологических симптомах в стрессогенных ситуациях и т.п.

Адаптивная регуляция эмоций

Стремление и умение контролировать свои эмоции и управлять ими - важнейший аспект психического развития человека. Исследования показывают, что уже четырехлетние дети знают о возможности регулировать свои чувства. При этом они могут использовать различные стратегии. Майер и Саловей указывают на существование по крайней мере двух стратегий для регуляции познавательного опыта: познавательные ("подумай", "оцени - не так все плохо") и поведенческие ("пойди и сделай что хочется"). При этом отмечается, что и подростки, и дети 4-6 лет одинаково хорошо могут распознавать эффективные и неэффективные стратегии контроля эмоций.

Теория эмоционального интеллекта включает, и способность субъекта адекватно регулировать эмоции и чувства других людей. Эта способность позволяет добиться успеха в ораторском искусстве, актерском мастерстве и т.п. Кроме того, наличие этой способности позволяет успешно общаться с людьми, а также решать многие жизненные проблемы. Для обозначения крайней степени манипуляции чувствами других людей авторы используют термины "социопатия" или "макиавеллизм". Предполагается также, что "люди с харизмой" в меньшей степени прибегают к регуляции эмоций других людей. Эффективность той или иной стратегии регуляции эмоций зависит и от конкретных целей взаимодействия между людьми. Когда основная цель взаимодействия связана с помощью другим, выигрышной стратегией считается стремление сфокусироваться на их чувствах и минимизировать (в определенных ситуациях) проявление собственных эмоциональных состояний.

Применение знаний, основанных на эмоциях

Майер и Саловей отмечают, что эмоции и настроения оказывают воздействие на процессы решения задач. Особенности этого воздействия зависят как от вида эмоций, так и от типа решаемых задач. Эмоция счастья способствует творческим и индуктивным решениям, грусть - дедуктивным решениям и рассмотрению множества возможных вариантов. Не соответствующее ситуации настроение может разрушить эффективное принятие решения. Предполагается также, что человек с развитым эмоциональным интеллектом обладает интуитивной способностью оценивать, какие когнитивные задачи могут решаться легче (с меньшим напряжением) в том или ином эмоциональном состоянии. Авторы указывают, что эмоция счастья повышает эффективность категоризации - например, при классификации явлений, не связанных с решаемой проблемой либо не имеющих к ней отношения. Эффективная категоризация такого рода помогает при поиске творческих решений. Счастливые люди более уверены в себе и проявляют больше упорства в попытках отыскать решение задачи.

Когда человек эмоционально возбуждён, его состояние сопровождается определёнными физиологическими реакциями: давление крови, содержание в ней сахара, частота пульса и дыхания, напряжённость мышц. В.Джемс и Г.Н. Ланге предполагали, что именно эти изменения и исчерпывают существо эмоций. Однако в дальнейшем было экспериментально показано, что эмоции всегда остаются, даже если исключить все их физиологические проявления, т.е. всегда оставалось субъективное переживание. Значит, необходимые биологические компоненты не исчерпывают эмоции. Тогда остаётся неясным, зачем же нужны физиологические изменения? Впоследствии выяснили, что указанные реакции существенны не для переживания эмоций, а для активизации всех сил организма для усиленной мышечной деятельности (при борьбе или бегстве), наступающей обычно вслед за сильной эмоциональной реакцией. На основании этого пришли к заключению, что эмоции осуществляют энергетическую организацию человека. Такое представление позволяет понять биологическую ценность врождённых эмоций. В одной из своих лекций И.П.Павлов пояснил причину тесных связей между эмоциями и мышечными движениями следующим образом:" Если мы обратимся к нашим отдалённым прародителям, то увидим, что там всё было основано на мускула. Нельзя себе представить какого-нибудь зверя, лежащего часами и гневающегося без всяких мышечных проявлений своего гнева. У наших предков каждое чувствование переходило в работу мышц. Например, когда гневается лев, то это выливается у него в форму драки, испуг зайца переходит в бег и т.д. И у наших предков всё выливалось так же непосредственно в какую-либо деятельность скелетной мускулатуры: то они в страхе убегали от опасности, то в гневе сами набрасывались на врага, то защищали жизнь своего ребёнка."
П.В.Симонов предложил концепцию, согласно которой эмоции представляют собой аппарат, включающийся при рассогласовании между жизненной потребностью и возможностью её удовлетворения, т.е. при недостатке или существенном избытке актуальных сведений, необходимых для достижения цели. При этом степень эмоционального напряжения определяются потребностью и дефицитом информации, необходимой для удовлетворения этой потребности. Однако в особых случаях, в неясных ситуациях, когда человек не располагает точными сведениями для того, чтобы организовать свои действия по удовлетворению существующей потребности, нужна иная тактика реагирования, включающая побуждение к действиям в ответ на сигналы при малой вероятности их подкрепления.

Перечисленные признаки эмоций, однако, в методологическом отношении служат весьма специальной задаче: они позволяют более или менее точно очертить круг явлений, которые автор этим словом называет. Сущность же эмоций может быть раскрыта только в конструктивном теоретическом анализе.

Для того чтобы лучше обозначить некоторые характерные особенности эмоций, сопоставим их сначала с мышлением.

В современной философской и психологической литературе эмоции и мышление рассматриваются как тесно связанные между собой, однако принципиально разнородные процессы. Правда, иногда пишут об “эмоциональном мышлении”, но в смысле научной метафоры. (Имеется в виду, что “мышление превращается из рационального в собственно эмоциональное тогда, когда основная тенденция его приводит к включению чувств, желаний в свой процесс и результат, выдает эти субъективные моменты за объективные свойства самих независимых от сознания материальных вещей и связей”). При классификации психических явлений мышление традиционно объединяют с ощущениями, восприятиями и некоторыми другими внутренними деятельностями в группу познавательных процессов, а эмоция либо выделяют в самостоятельный разряд, либо “приплюсовывают” к воле.

Нам представляется, однако, что на самом деле между эмоциями и мышлением существует гораздо большая общность, чем между мышлением и ощущениями и восприятиями. “Чистые” ощущения и восприятия как деятельности “снятия” идеальных копий с действительности -- это информационные процессы, которые служат основой для ориентировки живого организма в мире объективных предметов и явлений, но сами по себе его ни на какое поведение не мобилизуют. Очень своеобразно это проявляется, например, в поведении людей, страдающих непереносимой физической болью, после операции рассечения лобных долей (лоботомии). Обычно больные, как говорится, прежде не находившие себе места, после операции в значительной мере избавляются от страданий, хотя, впрочем, и совершенно парадоксальным образом. Вот как рассказывает об этом американский ученый Д. Вулдридж: “Один врач, беседуя с больной после операции, задал ей обычный в таких случаях вопрос, чувствует ли она облегчение боли. Он был уверен, что получит утвердительный ответ, так как больная явно выглядела после операции более спокойной и довольной. Поэтому врач был немало удивлен, услышав от больной, что боль не только не исчезла, но даже не уменьшилась. При дальнейших расспросах выяснился важный факт, что операция привела не к ослаблению самой боли, а к такому изменению в психическом состоянии больной, в результате которого боль перестала беспокоить ее, хотя сама по себе не прекратилась. Расспросы других больных показали, что этот результат типичен. Фронтальная лоботомия не устраняет неизлечимую боль, а только изменяет отношение к ней больного”.

Описанный факт нельзя интерпретировать иначе, как в том смысле, что в результате лоботомии боль остается как органическое ощущение, но перестает вызывать общую эмоциональную оценку. Подобное “рафинирование” (от субъективного эмоционального компонента) ощущения боли приводит к тому, что больные перестают обращать на нее внимание.

Информация сама по себе никакой значимости не имеет: она приобретает ее в контексте потребностей субъекта. Эмоции и мышление -- это внутренняя деятельность, в которой первичная информация о действительности подвергается определенной переработке, в результате чего организм (личность) получает “аргументы к действию”.

Однако близость функций эмоций и мышления маскируется двумя обстоятельствами: абсолютизацией гносеологического аспекта человеческого мышления и традиционным феноменологическим отнесением к эмоциям не процессов, а одних их конечных “продуктов” -- аффективных “волнений” и “телесных” изменений, легко доступных интроспекции или внешнему наблюдению.

Мышление

Мышление - процесс моделирования систематических отношений окружающего мира на основе безусловных положений. Однако в психологии существует множество других определений.

Например -- высший этап обработки информации человеком или животным, процесс установления связей между объектами или явлениями окружающего мира; или -- процесс отражения существенных свойств объектов, а также связей между ними, что приводит к появлению представлений об объективной реальности. Споры по поводу определения продолжаются по сей день.

В патопсихологии и нейропсихологии мышление относят к одной из высших психических функций. Оно рассматривается как деятельность, имеющая мотив, цель, систему действий и операций, результат и контроль.

Мышление -- высшая ступень человеческого познания, процесс отражения в мозге окружающего реального мира, основанный на двух принципиально различных психофизиологических механизмах: образования и непрерывного пополнения запаса понятий, представлений и вывода новых суждений и умозаключений. Мышление позволяет получить знание о таких объектах, свойствах и отношениях окружающего мира, которые не могут быть непосредственно восприняты при помощи первой сигнальной системы. Формы и законы мышления составляют предмет рассмотрения логики, а психофизиологические механизмы -- соответственно, психологии и физиологии. С точки зрения физиологии и психологии, это определение является наиболее верным.

Мышление в своем истоке и в своем конечном пункте есть особый вид ориентировочной деятельности, цель которой -- помочь человеку сделать “мир вне его” “миром для него”, обеспечить наилучшее удовлетворение его потребностей. Оно так или иначе направлено на опознание ценностей, “того, что надо человеку”. Гносеологичность мышления, познание им “мира в себе” лишь один из “моментов” рационального. В конце концов различение истины и заблуждения, необходимости и случайности может приобретать для человека аксиологический смысл различения добра и зла. Мышление способно выполнять аксиологическую функцию и самым непосредственным образом, путем дедуктивного категориального узнавания некоторых полезных и вредных для субъекта предметов и явлений. Можно предположить, что эта функция была первой и ведущей в “становящемся” мышлении на ранних этапах эволюции человека.

Классификация мышления

В различных концепциях и отраслях психологии существуют различные типологии и классификации мышления. Чаще мышление делят следующим образом:

1. Теоретическое

1. Понятийное;

2. Образное;

2. Практическое:

1. Наглядно-образное;

2. Наглядно-действенное.

Основные формы

1.Понятие - отображенное в мышлении единство существенных свойств, связей и отношений предметов или явлений; мысль или система мыслей, выделяющая и обобщающая предметы некоторого класса по определённым общим и в совокупности специфическим для них признакам;

2.Суждение - это высказывание чего-либо о чем-то, утверждение или отрицание каких-либо отношений между предметами или явлениями, между теми или иными признаками их.

Иные словами, суждение - это форма мышления, при которой что-то утверждается или отрицается. Например, суждение «После молнии гремит гром» утверждает наличие определенной связи во времени между двумя явлениями в природе. Суждение может быть либо истинным, либо ложным. Например, суждение «Все планеты вращаются вокруг солнца» - истинное, а суждение «Все вы хорошо сдадите экзамен по психологии» - проблематичное. Всякое суждение притязает на истинность, но ни одно не является безусловной истиной. Поэтому возникает необходимость мыслительной и практической проверки суждения. Любая гипотеза - яркий пример необходимости проверять и доказывать высказанное суждение. Работа мысли над суждением, направленная на установление и проверку его истинности, называется рассуждением.

К суждениям мы приходим как непосредственно, когда в них констатируется то, что воспринимается («В аудитории довольно шумно», «Все дороги занесло снегом» и др.), так и опосредованным путем - через умозаключения.

Непосредственное суждение: «Мальчик ест яблоко». Опосредованное сужение: «Собака - животное».

Суждения могут соответствовать или не соответствовать действительности, поэтому различают суждения истинные, ложные (ошибочные) и предположительные.

Истинные суждения о каком-либо предмете есть знание об этом предмете. Например, «Ртуть - проводник электричества», «Москва - столица России».

Ложные, или ошибочные, суждения выражают незнание: «Дважды три - восемь».

Предположительными называются суждения, которые могут быть истинными или ложными, т.е. они могут соответствовать действительности, а могут и не соответствовать. Например, «Может быть, завтра будет дождь».

Иметь суждение - это значит что-либо утверждать или отрицать: «Этот стол - деревянный».

3.Умозаключение - (вывод) форма мышления, позволяющая человеку сделать новый вывод из ряда суждений. Иными словами, на основании анализа и сопоставления имеющихся суждений высказывается новое суждение.

Различают два основных вида умозаключений - индуктивные и дедуктивные, или индукцию и дедукцию.

Индукция - это умозаключение от частных случаев к общему положению. Индукция начинается с накопления разнообразных знаний об однородных предметах и явлениях, что дает возможность найти в них существенно сходное и существенно различное и опустить несущественное и второстепенное. Обобщая сходные признаки этих предметов и явлений, делают новый общий вывод, или заключение, устанавливают общее правило или закон. Например, известно, что золото, медь, железо, чугун плавки. Следовательно, из этих суждений мы можем получить новое общее суждение: «Все металлы плавки».

Дедукция - такое умозаключение, в котором вывод заключается от общего суждения к суждению единичному или от общего положения к частному случаю. Например, два суждения: «Все тела при нагревании расширяются» и «Воздух есть тело». Отсюда вывод (новое суждение): «Следовательно, воздух при нагревании расширяется».

Оба вида умозаключений - индукция и дедукция - тесно связаны друг с другом. Сложные процессы рассуждений всегда представляют собой цепь умозаключений, в которых оба вида выводов переплетаются и взаимодействуют.

Мышление и интеллект

Интеллект связан с мышлением, которое обрабатывает информацию из внешнего мира. Интеллект связан с мышлением в области решения задач, это совокупность умственных способностей, обеспечивающих успех познания.

Мышление формирует понятия, понимание их взаимосвязей, анализирует их, а это, в свою очередь -- основа поведения, а значит -- адаптации. При этом выбор поведения зависит от критичности мышления. Важно заметить, что поведение и мышление связаны только при решении определённой задачи, если её нет, поведение связано с другими механизмами. Например, поведение зависит от моральных ценностей.

Мышление связано с деятельностью, так как в её процессе сначала решается ряд задач, а потом умственный проект осуществляется на практике. Кроме того, существует творческое мышление.

Можно сделать умозаключение, что поведение и деятельность человека связаны с мышлением, поэтому под понятием «ум» мы определяем процесс мышления и его особенности.

Объективными методами с помощью эксперимента можно выделить компоненты, связанные с решением умственных задач, на основе чего его считают отдельным психическим процессом. Другие компоненты, участвующие в регуляции поведения, самостоятельно выделить нельзя. А понятие «интеллект» связано с попыткой психологическими тестами оценить умственные и творческие способности.

Теории о происхождении и наличии мышления у человека делятся на 2 группы. Представители первой считают, что интеллектуальные способности врождённые и неизменные. Одной из наиболее известных теорий первой группы является теория мышления гештальтпсихологии. Согласно второй группе, умственные способности развиваются в процессе жизни человека. Мышление зависит либо от внешних воздействий среды, либо от внутреннего развития субъекта, или же исходя из того и другого.

Что же касается эмоций, то сводить их только к “аффективным волнениям” и физиологическим реакциям столь же неверно, как, скажем, относить к процессу письма одни появляющиеся при этом буквы и слова. В действительности эмоции в качестве процесса есть не что иное, как деятельность оценивания поступающей в мозг информации о внешнем и внутреннем мире, которую ощущения и восприятия кодируют в форме его субъективных образов.

Характеристика эмоций как своеобразных оценок действительности или, точнее, получаемой информации о ней -- общепризнанная точка зрения советских психологов, физиологов и философов. Но при этом под оценками чаще всего имеются в виду только “аффективные волнения”, то есть уже “вынесенные оценки”, “оценки-приговоры”, а не оценки как действия оценивания.

Фактически же эмоции суть и то и другое, подобно тому как ощущения и восприятия -- это и процессы формирования субъективных образов объективного мира, и сами эти образы, “продукты” указанных процессов. Эмоциональная деятельность заключается в том, что отраженная мозгом действительность сопоставляется с запечатленными в нем же постоянными или временными программами жизнедеятельности организма и личности.

По существу, так представлено возникновение эмоций и в ряде современных физиологических теорий организации поведения живого организма.

Согласно П. К. Анохину, например, “положительное эмоциональное состояние типа удовлетворения какой-либо потребности возникает лишь в том случае, если обратная информация от результатов происшедшего действия... точно совпадает с аппаратом акцептора действия”. Наоборот, “несовпадение обратных афферентных посылок от неполноценных результатов акта с акцептором действия” ведет к отрицательной эмоции. При этом отметим, что в последних работах П. К. Анохина понятие акцептора действия трактуется очень широко, охватывая и врожденные человеческие потребности. Так, он пишет, что у новорожденных “для принятия молока акцептор результата действия к моменту рождения бывает готов... Сравнительный аппарат у новорожденных также готов”

Механизм возникновения эмоций

мышление интеллект эмоция

Рассуждая о механизме возникновения эмоций, большинство физиологов, как правило, определяют эмоцию с точки зрения эффекта, произведенного сопоставлением, неправомерно вынося само сопоставление за скобки эмоционального процесса. Между тем “аксиологическое сопоставление”, то есть оценивание действительности с точки зрения потребностей, планов индивидуумов, составляет самую суть его. Иногда задаются вопросом (П. В. Симонов): почему, собственно, возникли эмоции, почему природа “не могла обойтись” одним разумом, мышлением? Да потому, что древние эмоции и были пред формой мышления, выполнявшей самые простые и самые жизненно необходимые его функции. Эмоция “заинтересованно”, “пристрастно” оценивает действительность и доводит свою оценку до сведения организма на языке переживаний. Поэтому она открывает возможность своеобразных умозаключений о том, как следует себя вести, уже для животных, у которых нет собственно интеллектуальной деятельности.

Проанализируем, например, такое наблюдение этологов. Самец небольшой рыбки колюшки одевается во время брачного сезона в яркий наряд; при этом брюшко у него становится ярко-красного цвета. В это время он вступает в драку с каждым самцом своего вида, оказавшимся на его территории. Как же он воспринимает другого самца? Простые и изящные опыты показали, что самец реагирует на продолговатый предмет, красный снизу. “Достаточно кусочка пластилина, напоминающего по форме веретено и окрашенного в красный цвет снизу, чтобы вызвать свирепое нападение”.

Это типичный пример реакции животного на так называемый “релизер”, или ключевой раздражитель, поведение, в котором нет ни грана интеллектуальности. Тем не менее по своей структуре оно изоморфно логической дедукции: “Все продолговатые предметы красные снизу -- мои враги” (большая посылка). “Этот предмет продолговат и красен снизу” (малая посылка). “Следовательно, он мой враг” (умозаключение).

Эмоции, подобно мышлению, в своих сопоставлениях нередко опираются на продукты своего прежнего функционирования. Если мышление создает понятия, то пережитые эмоции ведут к возникновению эмоциональных обобщений. Общий эмоциональный элемент может некоторым образом заменить логическую общность”. В этом случае общность заключается “не в каком-то неизменном или повторяющемся признаке... а скорее в окраске или, если угодно, в тональности, общей определенным представлениям и воспринимающейся субъектом как нечто присущее всем этим представлениям”.

В связи со сказанным может возникнуть вопрос: если эмоции и мышление одинаково основаны на сопоставлениях, то в чем тогда их различие? Оно, на наш взгляд, состоит в том, что при словесно-логическом мышлении сопоставляются либо одни образы объективной действительности и понятия о ней, либо (при аксиологическом подходе) те же образы и понятия, с одной стороны, и “идея потребности” -- с другой. Так что процесс в этом случае развертывается главным образом на уровне корковых связей, преимущественно второсигнальных. Эмоциональный же процесс всегда в большой мере вовлекает в сферу своего действия и подкорку, “нижние этажи” мозга. “Те же древние струны, -- пишет по этому поводу С. Л. Рубинштейн, -- которые вибрировали в связи с примитивными инстинктами животного, продолжают вибрировать и звучать резонируя в самых глубинах организма, под воздействием подлинно человеческих потребностей и интересов”

Достаточным для того, чтобы, признав сходство процессов мышления и эмоций, не ставить между ними знака равенства. Следует, однако, отметить, что любое противопоставление мышления эмоциям вообще имеет смысл лишь постольку, поскольку мы выделяем в мышлении исключительно его рациональный, преимущественно словесно-логический механизм. Мышление же, взятое в целом со всеми его не только осознаваемыми, но и неосознаваемыми компонентами, противопоставить эмоциям вообще невозможно. В. И. Ленин писал: “...без “человеческих эмоций” никогда не бывало, нет и быть не может человеческого искания истины”. Понимание этого ленинского положения в советской психологии долгое время ограничивалось представлениями об участии эмоций в мотивации мыслительной деятельности. На самом деле, однако, эмоции, как это показали интереснейшие исследования О. К. Тихомирова, не только активизируют мыслительные процессы, но, входя в их структуру, выполняют роль эвристик.

Так, при решении испытуемыми шахматных задач ходы, открывающие путь к правильному решению, как бы эмоционально притягивали к себе решающего, возвращали его внимание к себе вновь и вновь даже тогда, когда расчет вариантов долго отбрасывал их как негодные. Эмоции, по образному сравнению исследователя, в процессе поиска правильного решения выполняли ту же роль, что слова “тепло” и “холодно” в известной детской игре на поиск спрятанного предмета1. Данные других авторов, преимущественно математиков, указывают на первостепенную эвристическую роль эстетических эмоций. При этом есть основания думать, что эстетическая эмоциональная оценка зиждется на интуитивном постижении человеком степени объективной целесообразности соотношения элементов воспринимаемого объекта, соответствия его формы его назначению.

Проанализировав целый ряд других подобных фактов, тот же автор в заключение пишет: “Происходит на первый взгляд парадоксальное явление... Законы передачи усилий, законы распределения сил и напряжений являются объектом изучения “физики”. Вместе с тем... они становятся объектом эмоционально-эстетического познания... Очевидно, где-то в глубинах человеческой психики, на каком-то определенном уровне возникает сложное “наложение”, слияние логически воспринятой информации о тектонических закономерностях... и тех эмоциональных переживаний, которые формируют критерий прекрасного”

В этом высказывании неудачна только ссылка на логически воспринятую информацию: ведь сам автор выше показал, что как раз осознанно учитывать тектонические закономерности древние греки не могли. Речь, очевидно, должна идти о другом, а именно, что эталоны прекрасного, отражающие объективные. тектонические закономерности, могли непроизвольно сформироваться у людей в процессе их предшествующей многовековой созидательной деятельности, подобно тому как, по словам В. И. Ленина, в практической деятельности сформировались фигуры силлогизма, запечатлелись аксиомы. На основании изложенного можно высказать предположение, что эстетическое оценивание как бы осуществляет гносеологический акт посредством аксиологического: специфическим, субъективно переживаемым “добром” (красотой) благодаря ему оказывается такое сочетание элементов какой-либо системы, которое лучше всего соответствует объективным закономерностям целесообразного.

Эстетическое чувство, говоря словами С. Л. Рубинштейна, “уже не просто вызывается предметом, оно не только направляется на него, оно по-своему познает его собственную сущность”. Возможно, именно на уровне “первобытных” эстетических чувств единый “ствол” эмоционально-оценочной деятельности древнего прачеловека постепенно выбросил из себя мощную ветвь рационального мышления, продолжая в то же время и сам расти ввысь. Как бы там ни было, но эмоции и мышление современного человека -- это, образно говоря, два ответвления одного дерева: эмоции и мышление имеют одни истоки и тесно переплетаются.

Почему же эмоции и после возникновения мышления не были “сняты” им, а продолжают сохранять свое самостоятельное значение?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо прежде всего вспомнить о двойственной, психофизиологической природе эмоций. Они не просто отражают соответствие или несоответствие действительности нашим потребностям, установкам, прогнозам, не просто дают оценки поступающей в мозг информации о реальном. Они одновременно функционально и энергетически подготавливают организм к поведению, адекватному этой оценке. По словам П. К. Анохина, “решающей чертой эмоционального состояния является его интегративность. Эмоции охватывают почти весь организм... производя почти моментальную интеграцию (объединение в одно целое) всех функций организма”. Благодаря эмоциям “организм непрерывно остается в русле оптимальных жизненных функций”

Мышление и эмоции

Мышление и эмоции -- изучаются в отечественной психологии в рамках психологической теории деятельности А.Н. Леонтьева. Инициатором этих исследований был O.K. Тихомиров. Существенный вклад в разработку данной темы внесли И. А. Васильев, В. А. Поплужный, В.Е. Клочко и О.С. Копина. При обсуждении общих вопросов соотношения Э. и м. выделяются два основных подхода -- функциональный и системно-деятельностный. Функциональный подход имеет давние философские традиции, которые можно резюмировать в следующей альтернативе: страсти берут верх над разумом человека, или же, напротив, разум берет верх над страстями. Амер. психолог Г. Гарднер, развивая идею множественности видов интеллекта, выделяет интраличностный интеллект, который решает задачи самоуправления. Благодаря этому интеллекту, человек может управлять своими чувствами и эмоциями, осознавать, различать и анализировать их, а также использовать эту информацию в своей деятельности. В концепции Дж. Майера и П. Саловея те же функции выполняет эмоциональный интеллект. Эти авторы считают, что эмоции и настроения оказывают воздействие на процессы решения задач. Так, эмоция счастья способствует творческим и индуктивным решениям, а грусть -- дедуктивным решениям и рассмотрению множества возможных альтернатив. Роль эмоциональных процессов в регуляции деятельности возрастает при переходе от деятельности, определяемой внешней мотивацией, к деятельности с внутренней мотивацией. Основные феномены отчетливо проявляются при рассмотрении развития динамической смысловой системы. Так, на стадии инициации происходит эмоциональное предвосхищение и выделяется предмет мыслительной деятельности познавательное противоречие. В рамках системно-деятельностного подхода сформировалась смысловая теория мышления. На основе этой теории возникли следующие направления исследовательской работы в области эмоциональной регуляции мыслительной деятельности. Во-первых, это исследования условий возникновения и функций интеллектуальных эмоций в мыслительной деятельности. Под интеллектуальными эмоциями понимаются эмоции, выступающие в роли внутренних сигналов от актуализированной познавательной потребности. Показана тесная связь интеллектуальных эмоций с процессами, происходящими на неосознанном и невербализованном уровне, т.е. с невербализованными операциональными смыслами. Под операциональным смыслом элемента понимается форма отражения тех его функций, которые выявляются при обследовании конкретных условий, в которых он находится. Эти исследования продолжаются в направлении изучения условий возникновения и функций интеллектуальных эмоций на разных стадиях мыслительной деятельности -- инициации, целеобразования, реализации. Во-вторых, специально исследуется роль эмоций в процессах целеобразования. Показано, что первой реакцией на познавательное противоречие является эмоциональная. Эмоциональная оценка противоречия вызывает актуализацию поисковой познавательной потребности, которая инициирует процесс целеобразования. Эмоции являются одним из основных механизмов порождения вербализованных замыслов и целей. В-третьих, ведутся исследования по мотивационно-эмоциональной регуляции мыслительной деятельности. В частности, изучена эмоциональная регуляция мыслительной деятельности в условиях различной мотивации -- внешней и внутренней. Показано, что существуют разные типы эмоциональной регуляции, характеризующиеся разным местом и ролью эмоций в системе регуляции мыслительной деятельности. На стадии целеобразования нахождению принципа решения предшествует интеллектуальная эмоция. Это эмоциональное предвосхищение получило название эмоционального решения, поскольку у испытуемого появляется субъективное переживание того, что принцип решения найден, хотя идея еще не осмыслена и словесно не оформлена. Эмоциональное решение подготавливается постепенным нарастанием эмоциональной окраски определенного действия в процессе поиска. Возникает своего рода кумуляция всплесков эмоциональной активации. На стадии конкретизации принципа решения также возникают интеллектуальные эмоции при нахождении объективно верных действий. Выявлены конкретные механизмы функционирования интеллектуальных эмоций в мыслительной деятельности. Это эмоциональное закрепление тех элементов, которые приобретают операциональный смысл в ходе поиска. Этот механизм определяет избирательность на конкретных стадиях поиска решения. Эмоциональное наведение в случае неуспеха обеспечивает возврат поиска к ранее эмоционально окрашенным элементам. Такой возврат осуществляется по смысловым связям, а интеллектуальная эмоция является сигналом адекватного возврата. Эмоциональная коррекция обеспечивает сдвиг зоны поиска в др. область под воздействием интеллектуальных эмоций. В более широком значении под эмоциональной коррекцией понимается приведение общей направленности и динамики мыслительного поиска в соответствие со смыслом ситуации, определяемым познавательной потребностью.

Заключение

Таким образом, на пути к исследованиям проблем Эмоций и мышления с самого начала встает принципиальной важности вопрос о том, какая фактическая ценность скрывается за признаваемой ценностью переживаний, за человеческим влечением к некоторым из них. Кое-что видно сразу. Нет, например, сомнения в том, что ценность определенным эмоциям могут придавать нравственные соображения. Более того, нравственные установки личности вообще все проникающие, очевидно, в той или иной мере они сказываются на оценке человеком любого своего переживания. Поэтому далеко не всякая однажды пережитая человеком приятная эмоция может стать в дальнейшем объектом его специальных поисков. Но в то же время ясно и другое: отнюдь не один лишь нравственный момент определяет ценностное отношение индивидуума к своим собственным эмоциям. И не он в данном случае главный (вспомним о ценности “сильных ощущений” в воспоминаниях Н. М. Амосова). Многие эмоции чем-то привлекательны сами по себе. Чем же? Как объяснить их притягательность?

Конечно, на первый взгляд такие вопросы могут показаться просто странными, а ответ на них очевидным. Ведь мы сами, говоря в начале параграфа о феноменологии эмоций, приводили слова Э. Клапареда о том, что эмоция “содержит свою значимость в себе”. Значит, она приятна потому, что приятна. И является бесценной по той же причине. Не станем, однако, спешить с “очевидными” ответами. Ведь долгие годы ответ на вопрос о том, почему у собаки текут слюни, когда она видит пищу, тоже казался совсем “детским”. Но если отнестись к поставленным выше вопросам серьезно, то они должны, прежде всего, актуализировать в памяти мысль о философских и психологических теориях, получивших название гедонизма. Ведь именно гедонисты рассматривали эмоции не только как важные, но даже как единственные мотивы нашего поведения, а следовательно, как решающие жизненные.

Посмотрим же, что представляют собой эти теории и не следует ли, хотя бы частично, пересмотреть наше отношение к ним?

По ряду вопросов о внутренней структуре, функциях и другим особенностям эмоций до сих пор нет единого мнения. Существует целый ряд теорий, пытающихся дать свои ответы на эти вопросы - например, биологическая теория Дарвина.

Список литературы

1. Еникеев М.И. Общая и социальная психология: учебник для вузов. - М. : НОРМА: ИНФРА-М, 1999. - 612 с.

2. Годфруа Ж. Что такое психология: в 2 т. . Т.1/пер с фр. Алипова Н.Н.; под ред. Аракелова Г.Г. - 2-е изд.,стер. -М. :Мир, 1996. -492 с.

3. Маклаков А.Г. Общая психология: учеб. Пособие для вузов. - СПб. :Питер, 2000. - 582 с.

4. Немов Р.С. Психология: учебник для высш. пед. учеб. Заведений: в 3 кн. Кн. 1: Общие основы психологии. - 3-е изд. - М.: Владос, 1998. -688 с.

5. Крысько В.Г. Психология и педагогика: схемы и комментарии. - М. : ВЛАДОС, 2001. -368 с.

Подобные документы

Теоретические подходы к изучению мышления и его закономерностей в психологической литературе. Взаимообусловленности эмоциональных и мыслительных процессов. Ключевые функции эмоций, причины игнорирования роли эмоций в регуляции мыслительной деятельности.

курсовая работа , добавлен 25.05.2015


Составляющие эмоции и ее функции. Роль "положительных" и "отрицательных" эмоций. Виды эмоциональных состояний. Характеристики и уровни эмоционального реагирования. Роль художественного творчества и воображения. Особенности творческого мышления.

контрольная работа , добавлен 27.05.2009


Исследование темы эмоций в зарубежных теориях и направлениях. Взаимосвязь эмоций с познавательными, физиологическими, когнитивными процессами. Роль и функции эмоций в жизнедеятельности человека. Способы регуляции эмоциональных состояний и их психология.

курсовая работа , добавлен 22.05.2009


Общая характеристика процессов мышления. Виды мышления. Логические операции процесса мышления. Индивидуальные различия и стили мышления. Активизация процессов мышления в учебной деятельности.

лекция , добавлен 12.09.2007


Мышление как психический процесс, его структура и виды. Логические формы мышления: понятие, суждение, умозаключение. Характеристика мыслительных операций. Соотношение мышления и интеллекта. Диагностика развития мышления на разных возрастных этапах.

курсовая работа , добавлен 26.09.2013


Эволюционный путь развития эмоций, эмоциональные проявления. Классификация и вид эмоций. Виды эмоциональных процессов и различная роль в регуляции деятельности и общения человека с окружающими людьми. Многообразие эмоциональных переживаний у человека.

реферат , добавлен 13.10.2011


Классификация видов эмоций и чувств, характеристика их функций. Многообразие эмоциональных состояний и механизм управления ими. Основные положения структурной теории эмоций Пейпеца, соматической теории Джемса-Ланге, потребностно-информационной теории.

курсовая работа , добавлен 29.09.2013


Понятие об эмоциях и чувствах. Физиологические механизмы эмоций и чувств. Выражение эмоций и чувств. Функции чувств и эмоций. Формы переживания эмоций и чувств. Основные классификации эмоций.

реферат , добавлен 12.09.2006


Типичные различия эмоциональных особенностей личности. Основные свойства и виды эмоций. Высокий и низкий уровень психической активности под влиянием положительных эмоций. Распознавание эмоций по выражению лица. Эмоциональный интеллект и его составляющие.

контрольная работа , добавлен 15.10.2015


Исследование подходов к пониманию эмоций в структуре мыслительной деятельности. Характеристика классификации видов мышления: наглядно-действенного, наглядно-образного и отвлеченного. Обзор закономерностей и мотивов мышления в психологической литературе.

В истории психологии отмечены довольно необычные на первый взгляд попытки выделения видов мышления, основанные на взаимосвязи двух психических процессов: интеллектуального и эмоционального. В результате возникают такие понятия, как «эмоциональное мышление», «эмоциональный интеллект». Эта статья проливает некоторый свет на эти понятия.

Поддерживающие статьи:

В последние десятилетия стал применяться термин «эмоциональное мышление», которое, по смыслу его авторов, включает в себя положение о неопределенности в процессе мышления. Это означает, что когда человек эмоционально мыслит, то он не определяет с помощью логики и математики ход своих мыслей.

Эмоции и мышление в современной философской и психологической литературе рассматриваются как тесно связанные между собой, однако принципиально разнородные процессы. При классификации психических явлений мышление традиционно объединяют с ощущениями, восприятиями и некоторыми другими внутренними деятельностями в группу познавательных процессов, а эмоция либо выделяют в самостоятельный разряд, либо «приплюсовывают» к воле. Иногда эмоции и мышление объединяют в «эмоциональное мышление», но в смысле научной метафоры. Имеется в виду, что мышление превращается из рационального в собственно эмоциональное тогда, когда основная тенденция его приводит к включению чувств, желаний в свой процесс и результат, выдает эти субъективные моменты за объективные свойства самих независимых от сознания материальных вещей и связей.

Эмоциональное мышление ближе всего к естественному, так как для него слова являются слабыми регуляторами. Но в мире цивилизации, где рациональность помогает выживать, эмоциональное мышление делает человека слабым и уязвимым. Не следует считать, что эмоциональное мышление свойственно женщинам, не в меньшей степени ему могут быть привержены мужчины. Ведь речь не о проявлении чувств, а о влиянии чувств на мышление. Человек, мыслящий эмоционально, руководствуется в выборе чаще вкусом, ощущением, чувством, интуицией. Эмоциональное мышление усиливает впечатлительность. С одной стороны, это ведет к жизнерадостности и беззаботности, с другой – к излишней нервозности и депрессивности. Противоположности вызываются одной причиной. Воздействовать только словесно на человека с эмоциональным мышлением трудно и нецелесообразно.

Образное и эмоциональное мышление – неотделимые части разума. Они играют огромную роль в процессе мышления и тесно связаны друг с другом. Первое всегда присутствует в процессе мышления, второе помогает образному достигать моментов озарения мысли, вырабатывать новые оригинальные мысли. Про соотношение образного и эмоционального мышлений можно сказать так: образное мышление – горящий костер, а эмоциональное мышление – это поленья, подбрасываемые в костер, чтобы он лучше горел.

Когда человек приобретает знание о какой-либо вещи, его разум сохраняет образ этой вещи вместе с эмоциональной окраской этого образа. В дальнейшем человек может переделать эту вещь, основываясь на ее образе и эмоциональности. В этом случае эмоциональное мышление дает ему возможность оригинально переделать эту вещь. Когда живописец изображает на своем полотне человека, он отталкивается от образа человека, а потом его эмоциональное мышление подсказывает, какие черты ему придать.

Человек пользуется образным мышлением с давних, доисторических времен, с тех времен, как только у него появилась первая мысль об окружающем мире. Можно сказать и больше: животное состояние человека, животный мир подарили людям образное мышление, а без него не было бы у человека языка, разговора и, конечно, искусства. Процесс образного мышления быстр, даже мгновенен по сравнению с логическим мышлением. И чем быстрее у человека образное мышление, тем он более талантлив.

Эмоциональное мышление широко распространено в повседневной жизни человека. Одних людей Природа наградила этим даром в большей степени (их меньшинство), других в меньшей степени (их большинство), некоторым, она вообще не дала эмоционального мышления. При этом не надо полагать, что такой тип мышления присущ, как правило, одним деятелям искусства. Им также присуще сильное образное мышление. Художника без образного мышления не может быть, а человек с эмоциональным мышлением далеко не всегда становиться художником. Таких людей с развитым эмоциональным мышлением можно назвать творческими людьми.

Следует заметить, что как без эмоционально мыслящих людей, так и без неэмоционально мыслящих людей (которых абсолютное большинство) человечество не смогло бы развиваться. Первые в силу эмоциональных озарений дают идеи, делают открытия, изобретают новое, вторые претворяют, и очень талантливо, эти озарения в жизнь. Одни дополняют других, и получается коллективный плодотворный разум.

Вообще, в психологии принято различать первичные и вторичные психические процессы. Соответственно различают два типа психической деятельности: первая характерна для психических функций бессознательного, вторая – сознательного мышления. Мышление первичного процесса обнаруживает конденсацию и смещение, т.е. образы часто сливаются и легко могут заменять и символизировать друг друга; этот процесс использует подвижную энергию, игнорирует категории пространства и времени и управляется принципом удовольствия, т.е. уменьшает неудовольствие инстинктного напряжения путем галлюцинаторного исполнения желания. В топографических формулировках – это способ мышления, действующий в Ид. Мышление вторичного процесса подчиняется правилам грамматики и формальной логики, использует связанную энергию и управляется принципом реальности, т.е. уменьшает неудовольствие инстинктного напряжения путем адаптивного поведения. Фрейд считал первичные процессы онтогенетически и филогенетически более ранними, чем вторичные процессы, – отсюда и терминология – и считал их неотъемлемым свойством слабую адаптивность. Все развитие Эго вторично по отношению к вытеснению первичных процессов. Вторичные процессы, по его мнению, развивались наравне и одновременно с Эго, и с адаптацией к внешнему миру и теснейшим образом связаны с вербальным мышлением. Пример первичных процессов – сновидения, вторичных – мысль. Грезы, образная и творческая деятельность (воображение и креативность), а также эмоциональное мышление – это смешанные проявления обоих процессов. Эти два процесса напоминают дискурсивный и недискурсивный символизм.

Подсознание и эмоции

О том, что эмоции пронизывают всю нашу жизнь, сказано много. Подчеркнем здесь лишь некоторые сведения об эмоциях, которые упоминаются не так часто.

Подсознание регулирует все физические процессы. Оно является местом, где рождаются эмоции, формируются модели поведения. Это та часть мозга, в котором живут все страхи, тревоги, ожидания и т.п.

Подсознание – это механизм, который

а) выполняет за нас автоматические действия (ходит, дышит и т.д.)
б) анализирует информацию, поступающую из органов чувств (включая мысли и воображение) и выдает рекомендацию к выживанию в виде эмоции.

Также, подсознание и эмоции могут быть подсказками к достижению какой-то ранее поставленной (всерьез или в шутку) цели.

Потому можно называть подсознание автопилотом. В какой-то мере, автопилот сопротивляется тому, чтобы ты отбирал у него рычаги управления. Это требует усилий, управлять своим вниманием трудно, но возможно. Потом автопилот тоже привыкнет.

Эмоции – это и есть язык подсознания. Эмоция – это отображение того, в каком состоянии находится подсознание. Наше подсознание разговаривает с нами на языке эмоций. Они отображают наши переживания и чувства. Если мы находимся в хорошем расположении духа, значит, наши внутренние органы в норме, а когда срываем свое плохое настроение на других людях, это наше подсознание сигнализирует о том, что в организме не все в порядке.

Кроме того, эмоции возникают еще и вследствие несоответствия наших возможностей и потребностей. Естественно, если мы не можем удовлетворить наши желания, то испытываем отрицательные эмоции. В противоположном случае эмоции будут положительными. Проблема в том, что человек не всегда понимает, что пытается сказать ему подсознание. А говорить оно может с нами посредством снов, видений и даже галлюцинаций. Нередко в снах мы видим предупреждение или что-то предчувствуем – таким образом подсознание говорит нам, что необходимо обратить внимание на состояние здоровья. Нередко болезни возникают по причине избытка отрицательных эмоций – организм испытывает перевозбуждение, и нервная система реагирует нервными срывами и психозами.

Негативные эмоции возникают также потому, что нарушаются привычные стереотипы поведения, то есть привычки. Также это может быть вызвано тем, что потребности человека не удовлетворяются, и возникает так называемая доминанта желания. В этом случае все мысли человека сосредоточены на том, чтобы достичь желаемого, и это превращается в навязчивую идею.

Принято считать, что положительные эмоции сильнее отрицательных (в смысле добро побеждает зло), однако, в данном случае, желаемое выдается за действительное. Разумеется, так думать приятнее, однако на практике мы имеем вот такую закономерность:

Свойства	Эмоции положительные	Эмоции отрицательные
Продолжительность жизни:		Большая (до пожизненной)
Регенерация (преимущественно)		Внешняя и внутренняя
Дезактуализация
Способность повторно вызываться той же причиной
Эффект при повторном вызове	Быстро убывает	Устойчиво растет
При наличии нескольких причин сила эмоций	Не суммируется	Суммируются
Способность образовывать смысловой комплекс	Отсутствует
Способность косвенной инициации	Отсутствует

Эмоции на подсознательном уровне. Большинство из нас согласится с тем, что эмоции возникают в результате определенных событий и мы, как правило, понимаем причину, вызывающую их. Например, при виде ларька с мороженым ребенок приходит в неописуемый восторг, а при виде лающей собаки – пугается и начинает плакать. Недавние исследования показали, что эмоции можно вызывать не только на сознательном, но и подсознательном уровне, а также манипулировать ими. Нидерландские психологи Кирстен Райс и Дидрик Штапель из Тилбургского института изучения поведенческой экономики первыми провели ряд экспериментов, доказывающих, что человеку необязательно осознавать, что на его настроение или чувства повлияло какое-то событие. Ученые выдвинули гипотезу, что, поскольку человек способен реагировать быстро и бессознательно на определенные раздражители, он точно так же может реагировать на эмоциональные события, не отдавая себе отчета в этом: «У вас больше шансов выжить, если при виде рычащего медведя-гризли вы остановитесь и не будете шевелиться. И вам совсем необязательно понимать, чем была вызвана такая реакция», объясняет Райс и Штапель.

Чтобы выяснить, можно ли вызвать у человека определенные эмоции на подсознательном уровне, психологи анализировали мысли и чувства участников эксперимента и наблюдали за их поведением. Это исследование базируется на теории о том, что человек способен воспринимать информацию, вызывающую определенные эмоции, автоматически. Участников эксперимента разбили на три группы и предупредили, что на экране монитора будут появляться кратковременные вспышки. Затем их попросили нажимать на клавишу «П», если вспышки будут мелькать в правой части дисплея, и «Л», – если в левой. В действительности, «вспышки» представляли собой воздействующие на подсознание образы, специально подобранные таким образом, чтобы вызывать страх, отвращение или нейтральные эмоции. Картинки мелькали с разной частотой, в результате чего участники не вполне осознавали, что видели на экране. Иными словами, испытуемые не догадывались, что им показывали картинки с рычащими собаками, грязными туалетами или нейтральными образами – лошадьми или стульями.

Чтобы выяснить, какое воздействие эти изображения оказывают на когнитивное восприятие, чувства и поведение, участникам предложили пройти три теста. Для исследования когнитивного восприятия они составляли разные слова, подставляя недостающие буквы. Получались слова, выражающие отвращение, страх, злость, слова с общей негативной, позитивной и нейтральной коннотацией. Во втором тесте по 7-бальной шкале участники оценивали свое настроение, степень ощущения страха, отвращения, удовлетворения, облегчения, гордости, злости, стыда и радости. Для оценки поведения испытуемых просили поучаствовать либо в «тесте с невкусной едой», либо в «тесте со страшным фильмом». По идее, участникам, которым показали картинки с вызывающими отвращение образами, вряд ли захотелось бы попробовать что-то невкусное. В конце исследователи задавали участникам каждый раз более конкретные вопросы о картинках, которые воздействовали на их подсознание, чтобы выяснить, насколько те понимали цели и задачи эксперимента.

Интересные результаты, опубликованные в номере научного издания Ассоциации психологов Psychological Science, во многом подтверждают теорию нидерландских исследователей. Участники эксперимента, которым показывали картинки, вызывающие на подсознательном уровне отвращение, составляли слова, означающие что-то отвратительное и, как правило, выбирали «тест со страшным фильмом». То же самое касалось участников, которые смотрели картинки, вызывающие страх. Они выбирали слова, выражающие страх, и «тест с невкусной едой». Психологи обнаружили, что после того, как участники были подвержены воздействию быстрочастотного (120мс) эмоционального стимула, у них возникало общее негативное настроение, сопровождающееся конкретным чувством, например, страхом после просмотра страшных картинок. После сверхбыстрого (40мс) просмотра возникало негативное состояние без какой-либо эмоции.

Итак, психологам из Нидерландов впервые удалось доказать в своих экспериментах, что вполне конкретные эмоции могут возникать у человека без осознания им причины, вызывающей их, и что общее настроение может переходить в определенную эмоцию. Несмотря на то, что опыты не раскрывают, как именно человек в конечном итоге начинает осознавать свои эмоции, ученые выдвинули дополнительную гипотезу. «Когда эмоции достигают пика, человек начинает осознавать их, познавая свои собственные поступки и телесные реакции; и наоборот, когда эмоции менее выражены, человек, практически, не обращает внимание на свои мало относящиеся действия и телесные реакции».

Гипотеза об эмоциональном мышлении

Проблема классификации видов мышления

Психологическая наука в ходе своего исторического развития постепенно отделялась от философии, поэтому не случайно, что в поле внимания психологов прежде всего попал тот вид мышления, который первоначально занимал философов, – словесно-логическое (рассуждающее) мышление, характеризующееся использованием понятий, логических конструкций, которые существуют и функционируют на базе языка.

По типу решаемых задач и связанных с ними структурных и динамических особенностей различают теоретическое и практическое мышление. Теоретическое мышление – это познание закономерностей, правил. Наиболее последовательно оно изучается в контексте психологии научного творчества. Основная задача практического мышления – подготовка физического преобразования действительности: постановка цели, создание плана, проекта, схемы.

Интуитивное мышление отличают от аналитического (логического) по трем признакам: временному (время протекания процесса), структурному (членение на этапы) и по уровню протекания (осознанность или неосознанность). Аналитическое мышление развернуто во времени, имеет четко выраженные этапы, в значительной степени представлено в сознании мыслящего человека. Интуитивное характеризуется быстротой протекания, отсутствием четко выраженных этапов, минимальной осознанностью.

Дифференцируют также мышление реалистическое и аутистическое. Первое направлено в основном на внешний мир, регулируется логическими законами, а второе связано с реализацией желаний человека (кто из нас не выдавал желаемое за действительно существующее!). Иногда используют термин «эгоцентрическое мышление», характеризуя прежде всего неспособность принять точку зрения другого человека.

Основанием различения продуктивного и репродуктивного мышления служит степень новизны получаемого в процессе мыслительной деятельности продукта по отношению к знаниям субъекта. Необходимо также отличать непроизвольные мыслительные процессы от произвольных: например, непроизвольные трансформации образов сновидения и целенаправленное решение мыслительных задач.

Различают дивергентное и конвергентное мышление.

Дивергентное мышление (от лат. divergere – расходиться) – метод творческого мышления, применяемый обычно для решения проблем и задач. Заключается в поиске множества решений одной и той же проблемы.

Конвергентное мышление (от лат. cоnvergere сходиться) основано на стратегии точного использования предварительно усвоенных алгоритмов решения определенной задачи, т.е. когда дана инструкция по последовательности и содержанию элементарных операций по решению этой задачи.

Существуют специальные тесты дивергентных способностей, например, тест компании Gestalt and Jackson"s: испытуемому нужно найти как можно больше способов применения таких предметов, как кирпич, кусок картона, ведро, веревка, картонный ящик, полотенце.

Методами дивергентного мышления вляются метод мозгового штурма, составление карты памяти и др.

Приведенный перечень далеко не полон. Так, например, З.И.Калмыкова выделяют словесно-логические и интуитивно-практические компоненты продуктивного мышления. Сложные отношения, существующие между видами мышления, в значительной мере еще не выявлены, однако ясно главное: термином «мышление» в психологии обозначаются качественно разнородные процессы.

В истории психологии могут быть также отмечены довольно необычные на первый взгляд попытки выделения видов мышления, основанные на взаимосвязи двух психических процессов: интеллектуального и эмоционального. В результате возникают такие понятия, как «эмоциональное мышление», «эмоциональный интеллект». Проведем всесторонний анализ этого подхода к классификации видов мышления. Необходимо отметить, что подобные идеи представлены и в других разделах психологической науки. Например, достаточно широко используется термин «аффективная память» (Тихомиров, 1984). Применительно к проблемам взаимосвязи эмоций и мышления подобная классификация может носить «двусторонний» характер. Например, при классификации эмоциональных состояний можно говорить не только об «интеллектуальных эмоциях», но и об «интеллектуальной агрессии», «интеллектуальном стрессе», «интеллектуальной фрустрации» (там же).

Своеобразие проблематики, связанной с анализом взаимоотношений эмоций и мышления, заключается в том, что она часто оказывается на пересечении учений о мышлении и учений об эмоциях, занимая и тут и там периферийное положение. Психологические характеристики мыслительного процесса будут существенно неполными без рассмотрения роли эмоциональных процессов в реальном поиске решения, в формировании психического отражения на уровне мышления. Анализа мотивационной обусловленности мышления недостаточно для конкретизации важнейшего теоретического положения о субъектности мышления. Необходимо дать характеристику эмоциям, которые отражают отношения между мотивами (потребностями) и успехом или возможностью успешной реализации отвечающей им деятельности субъекта.

Подходы к проблеме выявления «эмоционального мышления»
Термины «эмоциональное мышление», «эмоциональный интеллект», как правило, отражали попытки исследователей проанализировать взаимосвязи между интеллектуальными и эмоциональными процессами. Эти попытки часто приводили к выявлению специфических видов интеллектуальных процессов, в которых эмоции и чувства играют особую роль. Широкое распространение получила точка зрения, согласно которой эмоции и чувства оказывают в основном негативное влияние на познание. Подобная позиция отражала хорошо известные факты «победы» чувств над рассудком. В рамках такого подхода абсолютизировались факты искажения процесса отражения реальности под влиянием эмоций: таковы, например, представления о «логике чувств» у Т. Рибо и об «аутистическом мышлении» у Э. Блейлера.

Вместе с тем в психологической литературе отмечена и другая трактовка термина «эмоциональный интеллект». Так, в предложенной Дж. Майером и П. Саловеем концепции «эмоционального интеллекта» ключевое понятие определяется «как способность контролировать чувства и эмоции, свои собственные и других людей, способность различать их и способность использовать эту информацию для управления своими мыслями и действиями». Таким образом, рассматривается иной аспект взаимосвязи эмоций и мышления, а именно – влияние интеллектуальных процессов на эмоции и чувства. В этом случае скорее можно говорить о «победе» разума над чувствами.

Наряду с эмоциональным интеллектом требуют уточнения такие взаимосвязанные категории, как эмоциональное мышление и эмоциональная компетентность. Эмоциональная компетентность определяется, в частности, как способность действовать с внутренней средой своих чувств и желаний, открытость человека опыту, своим переживаниям. Как видно, и здесь имеют место расширительные определения. Эмоциональное мышление, в силу семантической неопределенности понятия, зачастую отождествляется с эмоциональным интеллектом или, напротив, понимается как некий дефектный компонент мыслительного процесса, снижающий объективность познания. На наш взгляд, эмоциональная компетентность – это совокупность знаний, умений и навыков, позволяющих принимать адекватные решения и действовать на основе результатов интеллектуальной обработки внешней и внутренней эмоциональной информации. В свою очередь, эмоциональное мышление представляет собой процесс обработки эмоциональной информации.

Отмеченные подходы к определению понятий «эмоциональный интеллект» и «эмоциональное мышление» отражают современную ситуацию в области изучения интеллектуальных процессов. Выдвинутый Л.С. Выготским тезис о «единстве аффекта и интеллекта» может выражаться в двух качественно разнородных формах: интеллект может контролировать влечения, высвобождая сознание из плена страстей, и интеллект может обслуживать влечения, погружая сознание в иллюзорный, желаемый мир. Способность субъекта регулировать собственное поведение рассматривается в качестве критерия «интеллектуальной зрелости». Высокий уровень интеллектуальной зрелости способствует восприятию субъектом любого события так, как оно объективно происходит, т.е. без искажения реальности (или же с существенным приближением к такому уровню восприятия действительности). Этому соответствует готовность субъекта контролировать и изменять мотивы и цели собственного поведения под влиянием объективных требований и условий выполняемой деятельности. При низком уровне интеллектуальной зрелости (в ситуациях когнитивных дефицитов или блокирования интеллектуальных процессов из-за влияния различных стрессообразующих факторов, депрессии и т.п.), как предполагается, субъект склонен реализовывать различные варианты защитного поведения, в то время как его интеллектуальная активность будет проявляться в специфических формах.

Регуляционный подход к исследованию интеллекта сложился как самостоятельное научное направление относительно недавно. М.А.Холодная (1997) отмечает, что одним из первых сформулировал и обосновал идеи регуляционного подхода Л. Терстоун (Thurstone, 1924). В рамках данного направления интеллект рассматривается не только как механизм переработки информации, но и как механизм контроля и регуляции психической и поведенческой активности субъекта. В соответствии с этим положением Терстоун проводил различие между «рассудком», или «смышленостью» и «разумом», или «мудростью». Разумность проявляется в способности субъекта контролировать и регулировать импульсивные побуждения. Наличие этой способности позволяет субъекту затормозить свои импульсивные побуждения или приостановить их реализацию до того момента, когда сложившаяся ситуация будет проанализирована и осмыслена. Такая стратегия позволяет осуществить выбор наиболее приемлемого для данной личности способа поведения.

Анализ взаимосвязей эмоциональных и мыслительных процессов обусловлен как теоретическими, так и практическими проблемами психологии. В этой ситуации возникает необходимость исторического анализа выработанных в психологии подходов к изучению этих взаимосвязей.

Взаимосвязи эмоций и мышления в классической философии
Не отрицая заслуг Л. Терстоуна (Thurstone, 1924) и Р. Стернберга (Sternberg, 1988, 1993) в обосновании регуляционного подхода в качестве самостоятельного научного направления в области изучения интеллекта, отметим, что многие основные проблемы взаимосвязи мышления и эмоций были выдвинуты еще философами античности. В знаменитом диалоге Платона «Федон» Сократ говорит об эмоциях и чувствах человека как о своеобразной преграде в познании истины. «Тело наполняет нас желаниями, страстями, страхами и такою массою всевозможных вздорных призраков, что, верьте слову, из-за него нам и в самом деле совсем невозможно о чем бы то ни было поразмыслить!». Желание «очистить» разум от мешающих поиску истины страстей тела приводит к идеям о том, что к познанию любого предмета следует подходить «средствами одной лишь мысли (насколько это возможно)», не привлекая ни чувств, ни ощущений. Истинный мыслитель должен стремиться в процессе познания отделиться от всего телесного и вооружиться лишь «чистой» мыслью «самой по себе». Таким образом, наличие страстей в жизни реального человека позволяет выделять как бы два вида мышления: реальное, т.е. искаженное и «загрязненное» страстями, и «очищенное» от них. Следуя этой логике, Сократ приходит к выводу, что для достижения «чистого знания» необходимо расстаться с телом, а это возможно лишь после смерти. Только сойдя в Аид, человек может приобщиться «к разуму во всей его чистоте». Однако в реальной жизни мы тем ближе к чистому знанию, чем в большей степени ограничиваем свою связь с телом и «не будем заражены его природою».

В наибольшей степени способность управлять своими страстями присуща философам, ценителям мудрости. Истинному философу свойственно «умение не увлекаться страстями, но относиться к ним сдержанно, с пренебрежением». Исходя из этой точки зрения, различия между людьми ищутся, в частности, в конкретных стратегиях управления страстями тела. Так, признается, что способность регулировать свои чувства, управлять ими присуща не только философам, но в той или иной степени и другим людям. Однако отмечаются определенные качественные различия в самом способе управления. «Невоздержанные люди» не могут противостоять страстям тела, они полностью им подчиняются, проявляя покорность перед удовольствиями и неспособность управлять своими желаниями. Умеренные люди с «туповатой рассудительностью» могут воздерживаться «от одних удовольствий просто потому, что боятся потерять другие, горячо их желают и целиком находятся в их власти». Таким образом, люди, которые сдаются на милость одних удовольствий, могут победить таким путем другие, иными словами, «они воздержанны именно благодаря невоздержанности».

Однако меняя одни удовольствия на другие, «страх на страх», «огорчения на огорчения», человек совершает «неправильный обмен». Только разум, по мнению Сократа, является единственно правильной обменной монетой, за которую и следует отдать все. Поэтому истинная добродетель всегда сопряжена с разумом, при этом «все равно – сопутствуют ли ей удовольствия, страхи и все иное тому подобное или не сопутствуют» (там же). Отделенная же от разума добродетель становится «пустой видимостью», «хилой и подложной». «Между тем, истинное – это действительно очищение от всех (страстей), а рассудительность, справедливость, мужество и сам разум - средство такого очищения». Таким образом, выдвигаются три основных тезиса, которые в той или иной степени будут присущи многим попыткам анализа взаимосвязей между эмоциями и мышлением.

Во-первых, отмечается, что чувства, страсти, связанные с телесным существованием человека, оказывают в основном негативное влияние на разум, на поиски истины. Во-вторых, высказывается предположение о необходимости «очищения» разума от негативного влияния страстей, поскольку познание истины требует «чистой» мысли. В-третьих, указываются различные способы (которые можно было бы назвать «техниками») контроля за страстями тела и управления ими. В качестве основного средства «очищения» разума от негативного влияния страстей тела, позволяющего контролировать свои чувства, управлять ими и тем самым противоборствовать негативному влиянию страстей на процесс познания, выступает сам разум. Четко выделяется и сама проблема индивидуальных различий в способностях субъекта осуществлять подобное управление эмоциональными процессами.

Идея «примата разума» господствовала в философии античности. Стоики рассматривали аффекты как «порчу разума» и считали, что человека следует «лечить» от них, как от болезни. Только освобожденный от любых аффектов разум будет в состоянии правильно руководить поведением.

Вместе с тем необходимо отметить некоторую противоречивость в идеях античных философов о негативной роли эмоций в мышлении. Например, рассуждая в диалоге «Ион» о сущности художественного творчества, Сократ говорит о его божественном происхождении. Он отмечает, что любой хороший поэт может творить лишь благодаря божественной силе в особом состоянии «вдохновения и одержимости», когда «не будет в нем более рассудка». Бог, лишая поэтов рассудка, «через них подает нам свой голос». В диалоге «Филеб» (Платон, 1971) говорится об особом виде «истинных, чистых удовольствий», которые возникают не только от созерцания прекрасных цветов и форм, слушания мелодий, но и от занятий науками. Эти истинные чистые удовольствия не смешиваются со страданиями, им присуща соразмерность. Они являются почти «родственниками Разумения и Ума».

Таким образом, философы античности выдвинули весьма важное положение, характеризующее взаимосвязь эмоций и мышления. Они впервые обратили внимание на особый вид эмоциональных переживаний, резко отличающихся от других как по характеру своих проявлений, так и по роли в процессе познания. Речь идет о так называемых «умственных наслаждениях», источником которых является сама познавательная деятельность. «Умственные удовольствия и страдания» по сравнению с другими видами эмоциональных переживаний человека рассматривались философами античности как некие высшие, «чистые» переживания, оторванные от повседневности, от более «низменных» потребностей и страстей тела. Особое место среди этих «чистых» и возвышенных чувств занимает удивление, которое не только не «загрязняет» разум, уводя его от познания истины, а, напротив, по мнению Аристотеля, является своеобразным побудителем познавательной деятельности.

Рене Декарт (1989) выделял в человеческих «страстях» (или, на современном языке, в эмоциональных процессах) две стороны – духовную и телесную. Проблема управления страстями также выступает как бы в двух планах. Например, увидев нечто ужасное, вызывающее страх, человек может обратиться в бегство без всякого содействия души, только «телесным образом». Однако если душа обладает особой «силой», она может вмешаться и коренным образом изменить поведение человека. Она может, в частности, отвратить его от бегства и заставить остаться на месте вопреки испытываемому страху. Для описания конкретного механизма управления, который заставляет человека менять свое поведение, Декарт пользуется «машинообразной» терминологией. Душа воздействует на тело посредством некоего нежнейшего воздуха, называемого «животными духами». Она «раскачивает железу» и заставляет эти «духи» идти по другим путям. Однако даже сильной душе одного желания и воли не хватает для того, чтобы победить страсти. Вот тогда на арену выступает интеллект. Согласно Декарту, страсти можно победить интеллектуально. Для этого нужно знать истину и хорошо осознавать возможные последствия того или иного поведения (например, бегства от опасности).

Таким образом, утверждается, что мышление далеко не всегда управляет «страстями». Интеллект же рассматривается как некая высшая власть над эмоциональными процессами, обладающая своими особыми способами и средствами управления.

Анализируя рационалистическое учение Декарта о страстях, А.Н. Ждан отмечает важную роль особых внутренних эмоций души, которые направлены на «нематериальные предметы». В число этих эмоций входит «интеллектуальная радость от размышления о нечто, только умопостигаемом» (Ждан, 1997).

В учении об аффектах, разработанном Спинозой (1936), анализируются природа и происхождение аффектов. Большое внимание в этом учении уделяется роли и могуществу человеческого разума в борьбе с аффектами. Спиноза полемизирует с идеями стоиков о возможностях обуздания и безграничного управления аффектами. Бессилие и ограниченность возможностей человека в этой борьбе он называет «рабством». Это рабство проявляется в том, что страсти оказываются могущественнее познания. Аффекты могут приносить не только вред, но и пользу, увеличивая способности тела. Однако все аффекты могут вводить человека в заблуждение, делая его игрушкой фортуны. Победа разума над аффектами ведет к человеческой свободе.

Вместе с тем само по себе укрощение аффектов не означает блаженства. Этот особый аффект, высшее удовлетворение, «интеллектуальная любовь к миру» возникает в процессе познания высшего рода. А.Н. Ждан отмечает, что таким образом «утверждается мысль о необходимости единства интеллекта и аффекта» в противоположность идеям об отрицательной роли эмоций в процессе познания.

Анализ философской литературы позволяет выделить целый ряд принципиально важных проблем, касающихся взаимоотношений эмоций и мышления, решение которых требует собственно психологического, в том числе и экспериментального, подхода.

Психологические подходы к соотношению эмоций и мышления
«Эмоциональное мышление» (концепция Г. Майера). Генрих Майер (Maier, 1908), выделявший два вида мышления – судящее и эмоциональное, – рассматривает в качестве критерия побудительные механизмы мыслительного процесса. Судящее мышление побуждается познавательным интересом, эмоциональное – «потребностями чувства и воли». Эмоциональное мышление в свою очередь подразделяется на волевое и аффективное. Последнее наиболее тесно связано с эстетическим и религиозным мышлением.

По мнению И.И. Лапшина (1914), разграничив мышление на эмоциональное и судящее, Майер смог в значительной степени рассеять интеллектуалистический предрассудок, согласно которому ведущую роль в инициации мышления отдавали познавательным интересам. Майер подчеркивает, что в актах эмоционального мышления процесс познания как бы затенен и выступает лишь в качестве побочного средства. Он отодвинут на второй план, поскольку основное внимание сосредоточено на достижении некоторой практической цели.

Для данного концептуального подхода важен поиск сходных и отличительных характеристик двух видов мышления. В частности, отмечается, что в судящем и эмоциональном мышлении наблюдаются сходные логические процессы (истолкование, объективирование, деятельность категориального аппарата). Однако объективирование в актах аффективного мышления иллюзорно, поскольку образы фантазии относятся к вымышленной действительности. В этой ситуации действует механизм «аффективного самовнушения». Специфична и форма словесного выражения аффективных представлений. Так, Майер подчеркивает, что было бы ошибочным считать междометия, характерные для актов аффективного мышления, словесным выражением этого вида представлений, поскольку они не являются предложениями или их зачатками. Аффективный окрик легко может быть заменен другими формами звукового выражения, например свистом.

Принципиальное значение имеет также изучение взаимосвязей между эмоциями и познанием. По мнению Майера, невозможно существование представления без чувственного тона, так же как и существование чувствования без познавательного коррелята. Если какое-либо психическое состояние оценивается как индифферентное, то подобную оценку следует рассматривать лишь как относительную, а не абсолютную. В этом случае речь может идти о некотором неопознанном чувственном тоне, который лежит ниже порога различения. Нельзя говорить и о полном отсутствии представления объекта чувствования, поскольку всегда имеются некоторые элементы этого представления.

Если обратиться к принятой сейчас в отечественной психологической литературе терминологии, то легко заметить, что понятие Майера «эмоциональное мышление» очень близко понятию «практическое мышление», представленному в работе Б. М. Теплова «Ум полководца» (1961). Поэтому неправомерно принимать «эмоциональное мышление» (по Майеру) за самостоятельный вид мышления. В работе Майера не только отсутствуют конкретно-психологические исследования эмоционального и аффективного мышления, но даже не проведено их четкого выделения из всего многообразия умственных процессов человека (Тихомиров, 1984).

Аутистическое мышление (концепция Э. Блейлера). Рассматривая явление аутизма, Э. Блейлер (1926) пришел к выводу, что сновидение наяву представляет собой особую малоисследованную форму мышления. Бредовые идеи, кажущиеся полной бессмыслицей, хаотичным случайным нагромождением некоторых мысленных образов, на деле подчиняются вполне определенным и доступным изучению закономерностям. Аутистическое мышление детерминируется аффективными потребностями субъекта, его желаниями, страхами и т.п. Блейлер выделяет два основных принципа, которые управляют аутистическим мышлением: стремление аффекта к сохранению (в результате логическая ценность представлений, восходящих к некоторому аффекту, гипертрофируется, а ценность противоречащих этому аффекту представлений понижается) и стремление к получению и сохранению удовольствий и позитивных переживаний (неприятные представления сталкиваются с защитными механизмами и отвергаются). Эти принципы противоречивы в случае отрицательных аффектов, а в случае положительных действуют согласованно.

Блейлер отметил невозможность резкого разграничения аутистического и реалистического мышления, поскольку аффективные элементы присутствуют и в реалистическом мышлении. Он высказал предположение о наличии различных форм аутистического мышления, различающихся степенью ухода от реальности. Мыслительный процесс включает аутистические и реалистические элементы в различных количественных и качественных соотношениях. Несмотря на отсутствие четкой границы, аутистическое мышление в целом противоположно реалистическому по своим целям, функциям и механизмам. Реалистическое мышление призвано адекватно отражать действительность; именно реалистичность механизмов мышления позволяет человеку выжить во враждебном мире, добывая себе пищу, защищаясь от опасности и т.п. Очень часто реалистическое мышление вынуждено подавлять многочисленные желания и влечения субъекта ради достижения некоторой значимой цели. Аутистическое мышление, напротив, мало считается с действительностью и с логикой, отражающей реальные взаимосвязи между объектами и событиями. Одна из основных целей аутизма, по Блейлеру, – представление неосуществленных желаний субъекта как осуществленных. Аутизм не отрицает реального опыта субъекта, но использует лишь те понятия и связи, которые не противоречат этой цели. Именно поэтому игнорируются многие, даже наиболее фундаментальные, аспекты окружающего мира. Сами аутистические идеи могут выражаться в сложных символах, которые зачастую весьма трудно распознать.

Полемизируя с З. Фрейдом, Э. Блейлер указывает, что «аутистическое мышление» не совпадает с «бессознательным», более того, эти понятия следует строго дифференцировать. Аутистическое мышление может быть как сознательным, так и бессознательным.

Многие феномены, побудившие Блейлера ввести понятие аутистического мышления, получили в наши дни неожиданное развитие в связи с широким внедрением новых информационных технологий. Роль фантазий, грез, «мысленного проживания» в созданных собственным воображением ситуациях существенно менялась в ходе исторического развития. В современном обществе мечтательность, «грезы наяву», столь распространенные в романтическую эпоху, чаще становились предметом патопсихологического исследования, чем характеристикой нормы. Попытки стимуляции таких измененных состояний сознания с помощью наркотических средств преследуются или во всяком случае не поощряются обществом. Компьютерные системы виртуальной реальности позволяют реализовать социально одобряемые формы расширения символического опыта (Носов, 1994). Согласно имеющимся данным, порождение и реализация новых форм символического опыта, трансформация процессов воображения, «компьютерные грезы» могут способствовать возникновению ряда явлений, столь же негативно влияющих на субъектов (особенно на детей и подростков), как наркотики. Это проявляется в уходе от реальности с помощью поглощенности компьютерными играми или так называемой «Интернет-зависимости». Нейтрализация этих негативных последствий возможна лишь на базе детального изучения феноменологии и механизмов аутистического мышления.

Множественность видов интеллекта (концепция Г. Гарднера). Говард Гарднер (Gardner, 1983) предлагает перейти от идеи некоего единого интеллекта к представлениям о существовании качественно различных видов интеллекта. Согласно этому автору, можно выделить следующие основные виды интеллекта: лингвистический, музыкальный, логико-математический, пространственный, телесно-кинестетический и личностный. Последний, в свою очередь, включает интраличностный и интерличностный интеллект. Все эти виды независимы друг от друга и функционируют как некие отдельные системы, подчиняясь собственным законам. Каждый занимает свое особое место в эволюционном развитии (например, предполагается, что музыкальный интеллект возник раньше других). Для полной реализации личности необходимы все перечисленные виды интеллекта. Однако утверждается, что под влиянием наследственности, образования и других факторов у некоторых людей одни виды интеллекта могут развиваться гораздо сильнее, чем другие.

Применительно к проблемам взаимосвязи между эмоциями и мышлением наибольший интерес представляет «личностный интеллект», в котором Гарднер выделяет две стороны – интраличностную и интерличностную. Интраличностный интеллект связан с задачами самоуправления. По мнению Гарднера, именно благодаря существованию этого вида интеллекта человек может управлять своими чувствами и эмоциями, осознавать, различать и анализировать их, а также использовать полученную информацию в своей деятельности. Интерличностный интеллект связан с проблемами взаимодействия между людьми. Он представляет собой способность выявлять, анализировать и понимать потребности и чувства других людей, их намерения. С его помощью человек может предвидеть поведение других людей в различных ситуациях, а также управлять ими.

Таким образом, в концепции Г. Гарднера вместо одного особого («эмоционального») вида интеллекта за осознание эмоциональных процессов и управление ими отвечают два качественно различных вида.

«Эмоциональный интеллект» (концепция Дж. Майера и П. Саловея). Предложенная современными американскими психологами П. Саловеем и Дж. Майером (Mayer, Salovey, 1993; Salovey, Mayer, 1994) концепция «эмоционального интеллекта» также претендует на выделение специального вида интеллектуальных процессов. Однако критерий для классификации изменяется. На первый план выступает не роль эмоций в интеллектуальных процессах, а, напротив, роль интеллекта в понимании эмоций и чувств и контроле за ними.

Представление об «эмоциональном интеллекте» частично пересекается с введенным Гарднером понятием «интерличностный интеллект» (Gardner, 1983). Майер и Саловей высказывают утверждение, что различение между эмоциональным интеллектом и общим интеллектом может быть проведено более валидно, чем различение между общим и социальным интеллектом. Провести такое различение, как правило, не удается, ибо общий интеллект играет чрезвычайно большую роль в социальной жизни человека. Предполагается, что в основе эмоционального интеллекта могут лежать следующие специфические механизмы.

а) Эмоциональность. Люди могут существенно отличаться друг от друга по частоте и амплитуде изменений доминирующих эмоциональных состояний. В соответствии с этим можно говорить о богатом или, напротив, бедном репертуаре эмоций. Переживаемые субъектом эмоциональные состояния оказывают влияние на оценку вероятности и правдоподобности событий. При резких сменах настроения оценки могут столь же резко изменяться: люди выстраивают альтернативные жизненные планы. Этот опыт позволяет субъекту приспособиться к будущим неожиданностям. Настроения также воздействуют на выстраивание жизненных приоритетов. Эмоции, возникающие при несовпадении ожиданий субъекта с реально свершившимися событиями, могут направить внимание человека на самого себя, способствовать совершенствованию процесса установления приоритетов между жизненными целями. Эмоциональным людям доступны процессы высшего уровня: внимание к чувствам, точность их распознавания, формирование и использование регуляторных стратегий. При этом отмечается, что люди, уверенные в своих способностях регулировать эмоции, в случае неудач могут быстрее и эффективнее менять свое настроение.

б) Регулирование эмоциональных состояний может приводить к увеличению или сокращению информации, необходимой для решения задачи. Переживаемое субъектом эмоциональное состояние как бы «диктует» редукцию опыта («не думай об этом», «не буду реагировать», «это не стоит моего внимания») или же, напротив, способствует расширению опыта («выясни-ка побольше», «отзовись-ка на это чувство»). Сильные стрессы нарушают интеллектуальную деятельность.

в) Возможность (специальная способность) кодировать и декодировать эмоциональные репрезентации.

В концепцию эмоционального интеллекта П. Саловей и Дж. Майер включают три основных аспекта:

1. Точная оценка и выражение эмоций . Экспериментально установлено, что способность детей распознавать эмоции с возрастом улучшается. Четырехлетние дети идентифицируют эмоции на лице в 50% случаев, шестилетние – в 75%. Некоторые эмоции распознаются раньше, другие – позднее. Так, правильная идентификация эмоций счастья и отвращения возможна уже в 4-летнем возрасте. Дети довольно быстро осваивают и слова, предназначенные для выражения эмоциональных состояний.

Возрастное развитие далеко не всегда приводит к повышению точности в распознавании эмоциональных состояний. Некоторые взрослые не в состоянии правильно оценивать собственные эмоции и нечувствительны к чужим эмоциональным состояниям. Они испытывают значительные трудности в распознавании чувств, выраженных на лицах других людей. Наблюдаются значимые индивидуальные различия как в способности выражать свои эмоции с помощью мимики, так и в способности выражать их с помощью слов. Людей, которые неспособны использовать эмоциональный лексикон для выражения эмоций и чувств, называют алекситимиками. Майер и Саловей отмечают, что алекситимики в значительной степени подвержены различным психосоматическим заболеваниям. В тех же случаях, когда взрослые люди при попытках выразить эмоции заменяют «эмоциональные слова» неэмоциональными, у них наблюдается ослабление эмпатии.

Индивидуальные различия наблюдаются не только в степени точности, с которой люди могут описывать эмоциональные состояния, но и в том, в какой степени они проявляют внимание к этим состояниям. Это может проявляться, в частности, в склонности сообщать окружающим о дистрессах, о различных физиологических симптомах в стрессогенных ситуациях и т.п.

2. Адаптивная регуляция эмоций . Стремление и умение контролировать свои эмоции и управлять ими - важнейший аспект психического развития человека. Исследования показывают, что уже четырехлетние дети знают о возможности регулировать свои чувства. При этом они могут использовать различные стратегии. Майер и Саловей указывают на существование по крайней мере двух стратегий для регуляции познавательного опыта: познавательные («подумай», «оцени – не так все плохо») и поведенческие («пойди и сделай что хочется»). При этом отмечается, что и подростки, и дети 4-6 лет одинаково хорошо могут распознавать эффективные и неэффективные стратегии контроля эмоций.

Теория эмоционального интеллекта включает и способность субъекта адекватно регулировать эмоции и чувства других людей. Эта способность позволяет добиться успеха в ораторском искусстве, актерском мастерстве и т.п. Кроме того, наличие этой способности позволяет успешно общаться с людьми, а также решать многие жизненные проблемы. Для обозначения крайней степени манипуляции чувствами других людей авторы используют термины «социопатия» или «макиавеллизм». Предполагается также, что «люди с харизмой» в меньшей степени прибегают к регуляции эмоций других людей. Эффективность той или иной стратегии регуляции эмоций зависит и от конкретных целей взаимодействия между людьми. Когда основная цель взаимодействия связана с помощью другим, выигрышной стратегией считается стремление сфокусироваться на их чувствах и минимизировать (в определенных ситуациях) проявление собственных эмоциональных состояний.

3. Применение знаний, основанных на эмоциях . Майер и Саловей отмечают, что эмоции и настроения оказывают воздействие на процессы решения задач. Особенности этого воздействия зависят как от вида эмоций, так и от типа решаемых задач. Эмоция счастья способствует творческим и индуктивным решениям, грусть – дедуктивным решениям и рассмотрению множества возможных вариантов. Не соответствующее ситуации настроение может разрушить эффективное принятие решения. Предполагается также, что человек с развитым эмоциональным интеллектом обладает интуитивной способностью оценивать, какие когнитивные задачи могут решаться легче (с меньшим напряжением) в том или ином эмоциональном состоянии. Авторы указывают, что эмоция счастья повышает эффективность категоризации – например, при классификации явлений, не связанных с решаемой проблемой либо не имеющих к ней отношения. Эффективная категоризация такого рода помогает при поиске творческих решений. Счастливые люди более уверены в себе и проявляют больше упорства в попытках отыскать решение задачи.

Смысловая теория мышления
Смысловая теория мышления (Тихомиров, 1984), разрабатываемая с середины 60-х гг., призвана объяснить смысловую регуляцию конкретной мыслительной деятельности. Основным в этой теории является понятие динамической смысловой системы (ДСС), впервые введенное Л.С. Выготским (1982). Нам представляется продуктивным рассматривать ДСС как функциональную систему регуляции, развертывающуюся по ходу осуществления мыслительной деятельности (наиболее разработанное представление о функциональной системе принадлежит П. К. Анохину).

Смысловая теория мышления опирается на положение Л.С. Выготского о связи между интеллектом и аффектом. «...Детерминистический анализ мышления необходимо предполагает вскрытие движущих мотивов мысли, потребностей и интересов, побуждений и тенденций, которые направляют движение мысли в ту или другую сторону» (Выготский, 1982). Существует также и обратное влияние мышления на аффективную, волевую сторону психической жизни. Анализ, расчленяющий сложное целое на единицы, показывает, что «существует динамическая смысловая система, представляющая собой единство аффективных и ителлектуальных процессов. Она показывает, что во всякой идее содержится в переработанном виде аффективное отношение человека к действительности, представленной в этой идее».

В трудах А.Н. Леонтьева мышление рассматривается как деятельность, имеющая «аффективную регуляцию, непосредственно выражающую ее пристрастность» (Леонтьев, 1967). «Как и деятельность практическая, внутренняя деятельность также отвечает тем или иным потребностям и, соответственно, испытывает на себе регулирующее действие эмоций» (Леонтьев, 1964). В рамках деятельностного подхода выработано представление, согласно которому «на самом деле в основе деятельности лежит «функциональная система интегрированных и когнитивных процессов, что у человека благодаря этой системе эмоции становятся «умными, а интеллектуальные процессы обретают эмоционально-образный характер, становятся смысловыми». В. К. Вилюнас (1976) отмечает, что эмоции нарушают равнозначность ориентиров в ситуации выбора, выделяя лишь некоторые из них. Тем самым эмоции способствуют выделению целей.

В рассматриваемой теории решение мыслительных задач понимается как формирование, развитие и взаимодействие различных операциональных смысловых образований. Понятие ДСС позволяет адекватно описывать важнейшие аспекты мыслительного процесса: развитие смыслов конечной цели, промежуточной цели и подцелей, зарождение замыслов, а также формирование смыслов элементов и смысла ситуации в целом. При этом подчеркивается, что эти процессы осуществляются в единстве и взаимодействии познавательного и эмоционального аспектов.

Центральным структурным образованием ДСС регуляции деятельности по решению задач признается смысл конечной цели, который проходит ряд этапов становления и формирования. Под воздействием смысла конечной цели происходит развитие смысла ситуации, опосредствованное развитием операциональных смыслов элементов ситуации. Смысл конечной цели одновременно определяет и формирование смыслов промежуточных целей (которые определяют избирательность и регуляцию деятельности на стадии поиска решения), и в конечном счете формирование и развитие операционального смысла ситуации (в направлении его сужения).

Само развитие смыслов протекает под регулирующим влиянием процесса целеобразования. Цель опосредствует движение смыслов в деятельности, и от нее в решающей степени зависит, как сложится судьба смысла в деятельности. Целеобразование трактуется как процесс постоянного развития смысла цели путем ее конкретизации и обогащения за счет выявления новых предметных связей и отношений. Понимаемое таким образом целеобразование опосредствовано развитием смыслов разного рода образований: элементов и действий с ними, ситуации в целом, попыток и переобследований ситуации. Мыслительный процесс представляет собой единство процессов целе- и смыслообразования.

Закономерности смысловой динамики в ходе регуляции решения мыслительных задач проявляют единый процесс развития смыслов. Этот процесс может протекать на разных уровнях, которые непрерывно взаимодействуют между собой.

В отличие от большинства рассмотренных выше подходов, согласно которым эмоции оказывают лишь негативное влияние на познание2, искажая отражение реальности, в данной теории разрабатываются и позитивные функции эмоций. В частности, специально выделяется и анализируется особый вид эмоций, получивших название «интеллектуальных».

Интеллектуальные эмоции являются предвосхищающими и эвристическими, т.е. они сигнализируют о порождении смысловых новообразований в мыслительной деятельности и выполняют интегративную функцию, объединяя эти новообразования в целостности более высокого уровня. Они же осуществляют тонкую регуляцию мыслительной деятельности и влияют на ее структуру в соответствии со смысловым развитием. Такая функция эмоций основана на том, что эмоциональное развитие является аспектом смыслового развития. Эмоции «ставят задачу на смысл», являются «чувственной тканью смысла».

В основе эффективной мыслительной деятельности лежит ДСС – функциональная система интегрированных когнитивных и эмоциональных процессов, в которой эмоции становятся «умными», поскольку являются оценками смысловых новообразований, полученных в ходе целостно-интуитивной переработки предметного содержания. Эта переработка носит эмоционально-образный характер и является смысловой по своей сути. ДСС проходит ряд стадий в своем становлении вместе с развертыванием деятельности. На стадии инициации происходит эмоциональное предвосхищение и выделение предмета мыслительной деятельности, в качестве которого выступает гностическое противоречие. На стадии целеобразования эмоционально предвосхищается и выделяется общий проект преобразования проблемной ситуации. Этому моменту «эмоционального решения» задачи предшествуют процессы сдвига эмоциогенных зон и эмоциональной кумуляции. Эмоциогенная зона – область поиска, содержащая в себе эмоционально окрашенные компоненты. Кумуляция эмоций – нарастание эмоциональной окраски компонента при переходе от одной эмоциогенной зоны к другой. Общий проект разрабатывается с помощью конкретизации и приводится к форме акцептора результатов действия. В процесс конкретизации также включены интеллектуальные эмоции, оценивающие промежуточные продукты этого процесса. На стадии реализации эмоции участвуют в обнаружении и поддержке конкретных действий, соответствующих акцептору результатов.

Конкретные механизмы, с помощью которых осуществляется влияние интеллектуальных эмоций на мыслительную деятельность, – это эмоциональное закрепление, эмоциональное наведение и эмоциональная коррекция.

Первый механизм обеспечивает закрепление некоторых компонентов мыслительной деятельности (таких, как элемент, способ действия с ним, принцип решения, промежуточный результат), которые в ходе поиска приобретают для испытуемого смысл и эмоциональную окраску. Эти эмоционально окрашенные компоненты определяют смысл некоторых направлений поиска, используются при решении данной задачи и в дальнейшем переносятся на решение других задач.

Второй механизм обеспечивает возврат поиска к ранее эмоционально окрашенным компонентам, выделенным в результате функционирования механизма эмоционального закрепления. Возврат осуществляется по смысловым связям, и интеллектуальная эмоция является сигналом «адекватного» возврата. В основе эмоционального наведения лежит сопоставление смысловых регуляторов разного уровня (личностных и операциональных смыслов), которое происходит посредством целостно-интуитивных процессов переработки предметного содержания.

Третий механизм (эмоциональной коррекции) обеспечивает изменение характера поисковых действий под влиянием возникшей интеллектуальной эмоции (например, выбор направления и фиксация зоны поиска, уменьшение объема зоны поиска, возникновение новой тактики целеобразования). В более общем значении под эмоциональной коррекцией поведения понимается приведение общей направленности и динамики поведения в соответствие со смыслом этой ситуации и производимых в ней действий для субъекта, для удовлетворения его потребностей и интересов, для реализации его ценностных установок. Применительно к мыслительной деятельности изменение характера поисковых действий означает, что интеллектуальные эмоции выполняют не только сигнальную (презентирующую), но и побудительную функцию. Они побуждают субъекта к поиску новых путей преобразования проблемной ситуации, к вызову из памяти, а в случае отсутствия и к созданию новых средств преобразования проблемной ситуации.

Итак, в современной психологической литературе выработаны две основные точки зрения по поводу степени представленности и роли эмоций в различных классификациях мыслительной деятельности. С одной стороны, подчеркивается негативная роль эмоциональных процессов, их способность оказывать разрушительное воздействие на мыслительную деятельность. С другой стороны, возникшие в античности и оформившиеся в настоящее время принципы регуляционного подхода основываются на способности контроля эмоциональных процессов со стороны процессов интеллектуальных.

Для обоих направлений характерен недостаточный учет специфической роли эмоциональных процессов, возникших в мыслительной деятельности и порождаемых мотивами, вызванными к жизни внутренней мотивацией, т.е. теми противоречиями, которые возникают внутри познавательного поля. Ограничиваясь констатацией феноменов «обслуживания контроля» над эмоциями, оба рассмотренных направления не делают попыток проникнуть в реальные психические механизмы и детерминанты участия эмоций в мыслительной деятельности. Нельзя говорить и о возможном взаимодополнении двух исследовательских традиций: каждая из них, по сути, отрицает противоположную.

Нам представляется (и опыт рассмотрения взаимосвязи эмоциональных и мыслительных процессов в истории психологии подтверждает это), что решение поставленной сложной проблемы может быть достигнуто лишь путем анализа психологических механизмов регуляции реальной мыслительной деятельности. Именно на этой теоретико-экспериментальной основе может быть решен вопрос о целесообразности и необходимости выделения «эмоционального мышления» как самостоятельного вида мыслительной деятельности. Многочисленные исследования показали, что разработанный в рамках смысловой теории мышления понятийный аппарат (и прежде всего представление о ДСС) позволяет описать не только феноменологию взаимовлияния эмоциональных и мыслительных процессов, но и конкретные механизмы, с помощью которых эмоции воздействуют на мыслительную деятельность.

Соотношение мышления и эмоций стали предметом изучения в отечественной психологии в рамках психологической теории деятельности А.Н. Леонтьева. Инициатором этих исследований был О.К. Тихомиров. Существенный вклад в разработку этой темы внесли И.А. Васильев, В.Л. Поплужный, В.Е. Клочко и О.С. Копина.

При обсуждении общих вопросов соотношения мышления и эмоций выделяются два основных подхода - функциональный и системно-деятельностный. Функциональный подход (Т. Рибо, Э. Блейлер, Г. Майер, Г. Гарднера, Дж. Майера и П. Саловея) имеют давние философские традиции, которые можно резюмировать в следующем: страсти берут верх над разумом человека или, напротив, разум берет верх над страстями.

Американский психолог Г. Гарднер, развивая идею о множественности видов интеллекта, выделяет интраличностный интеллект, который решает задачи самоуправления. Благодаря данному интеллекту человек может управлять своими чувствами и эмоциями, осознавать, различать и анализировать их, а также использовать эту информацию в своей деятельности.

В процесс мышления зачастую вмешиваются, изменяя его, эмоции. Вот что по этому поводу писал Рубинштейн: «Подчиняясь деспотическому господству слепого чувства, мысль начинает порой регулироваться стремлением к соответствию с субъективным чувством, а не с объективной реальностью..., следует «принципу удовольствия» вопреки «принципу реальности»… Эмоциональное мышление с более или менее страстной предвзятостью подбирает доводы, говорящие в пользу желанного решения». Эмоции, однако, способны не только искажать, но и стимулировать мышление. Известно, что чувство придает мысли большую страстность, напряженность, остроту, целеустремленность и настойчивость. Без возвышенного чувства продуктивная мысль столь же невозможна, как без логики, знаний, умений, навыков. Вопрос только в том, насколько чувство сильно, не переходит ли оно пределы оптимума, обеспечивающего разумность мышления.

Психологические характеристики мыслительного процесса, мышления как деятельности, ориентировки в задаче будут существенно - неполными без рассмотрения роли эмоциональных процессов в реальном поиске решения, в формировании психического отражения на уровне мышления. В исследованиях эмоциональной регуляции поиска и конкретизируется тезис о субъектности мышления. Важно учитывать мотивационную обусловленность мышления, но этого недостаточно, необходимо также дать характеристику эмоциям, которые «отражают отношения между мотивами (потребностями) и успехом или возможностью успешной реализации отвечающей им деятельности субъекта». Своеобразие места проблематики, связанной с анализом взаимоотношений эмоций и мышления, заключается в том, что она часто оказывается на пересечении учений о мышлении и учений об эмоциях, занимая и тут и там периферийное положение.

Сам факт существования и важная роль эмоциональных процессов в познании были отмечены еще до выделения психологии в самостоятельную науку философами, называвшими такие интеллектуальные чувства, как сомнение, уверенность, догадку, удивление, удовольствие и др. Конкретно-психологические исследования интеллектуальных чувств сталкивались с большими трудностями. Интеллектуальные чувства сводились к познавательным процессам. Широкое распространение получила точка зрения, согласно которой подчеркивается лишь негативное влияние эмоций на познание, абсолютизировались факты искажения отражения реальности под влиянием эмоций: представление о логике чувств у Рибо, об аутистическом мышлении у Блейлера. В истории психологии существовала попытка ввести специальное понятие «эмоциональное мышление», она осуществлена в работе Г. Майера. Вместе с тем Лапшин отмечал, что «под заглавием «психология эмоционального мышления» скрывается целое метафизическое учение, носящее эклектический характер». «Эмоциональное мышление» Г. Майер отличал от «судящего мышления» и в качестве основного признака называл следующий: «На первом месте стоят потребности практические...». Описывая специфику эмоционального мышления, Г. Майер также отмечал, что познавательный процесс здесь затенен, отодвинут на задний план, фокус внимания сосредоточен на практической цели, для которой познание является лишь побочным средством. Если обратиться к принятой сейчас в отечественной психологической литературе терминологии, то легко заметить, что понятие «эмоциональное мышление» Г. Майера очень близко понятию «практическое мышление», поэтому неправильно считать, что «эмоциональное мышление» (по Майеру) есть самостоятельный вид мышления.

«Эмоциональное мышление» классифицируется далее Майером на «аффективное» и «волевое». К первому автор относит эстетическое и религиозное мышление. Так, например, религиозные акты мысли, по Майеру, являются аффективными умозаключениями. Эти своеобразные умозаключения обладают следующими признаками: непосредственное оценивание известных фактов, вызванное желанием достигать известных благ и избегать известных зол, чувство зависимости по отношению к некоторому началу, импульс к осуществлению акта веры. Таким образом, аффективное мышление, хотя и выделяется в качестве самостоятельного, получает лишь общую характеристику, трактуется как вид умозаключения. В работе Г. Майера не только отсутствуют конкретно-психологические исследования эмоционального и аффективного мышления, но даже отсутствует их четкое выделение из всего многообразия умственных процессов человека.

В отечественной психологии, в работах Л. С. Выготского, С. Л. Рубинштейна и А. Н. Леонтьева были заложены методологические основы для преодоления традиционного разрыва между познавательными и эмоциональными процессами и, в частности, отрыва мышления от эмоциональной (и мотивационной) сферы.

Начало системно-деятельностному подходу к проблематике мышления и эмоций было положено в работах Л.С. Выготского. Он ввел понятие динамической смысловой системы (ДСС), которая представляет собой единство интеллекта и аффекта. Именно в отрыве интеллектуальной стороны нашего сознания от его аффективной, волевой стороны видел Л. С. Выготский один из основных и коренных пороков всей традиционной психологии. При таком отрыве «мышление...неизбежно превращается в автономное течение себя мыслящих мыслей, оно отрывается от всей полноты живой жизни, от живых побуждений, интересов, влечений мыслящего человека...» . Л. С. Выготский весьма решительно предупреждал об ограниченности исследования одного лишь операционального состава мышления. Он писал: «Кто оторвал мышление с самого начала от аффекта, тот навсегда закрыл себе дорогу к объяснению причин самого мышления, потому что детерминистический анализ мышления необходимо предполагает вскрытие движущих мотивов мысли, потребностей и интересов, побуждений и тенденций, которые направляют движение мысли в ту или другую сторону» . Таким образом, Л. С. Выготский четко поставил психологическую проблему - выявить связь между мышлением и эмоциональной сферой человека.

Положение С. Л. Рубинштейна о том, что мышление как реальный психический процесс само является единством интеллектуального и эмоционального, а эмоция - единством эмоционального и интеллектуального. С. Л. Рубинштейн указывал, что «психические процессы, взятые в их конкретной целостности, - это процессы не только познавательные, но и «аффективные», эмоционально-волевые. Они выражают не только знание о явлениях, но и отношение к ним...» Продолжая эту мысль, автор пишет: «Подлинной конкретной «единицей» психического (сознания) является целостный акт отражения объекта субъектом. Это образование сложное по своему составу; оно всегда в той или иной мере включает единство двух противоположных компонентов - знания и отношения, интеллектуального и «аффективного», из которых, то один, то другой выступают в качестве преобладающего» . В другом своем труде С. Л. Рубинштейн ставит проблему «аффекта и интеллекта» еще более остро: «Речь... идет не о том только, что эмоция находится в единстве и взаимосвязи с интеллектом или мышление с эмоцией, а о том, что самое мышление как реальный психический процесс уже само является единством интеллектуального и эмоционального, а эмоция - единством эмоционального и интеллектуального» . Приведенные выше положения вплотную подводят к необходимости экспериментального исследования природы и роли эмоций, возникающих в мыслительном процессе.

В работах А. Н. Леонтьева мышление рассматривается как деятельность, деятельность, которая имеет «свою аффективную регуляцию, непосредственно выражающую ее пристрастность» . Более глубоким основанием пристрастности деятельности является наличие в ее структуре «личностных смыслов». Между понятиями эмоция и личностный смысл устанавливается связь. Функция эмоций состоит «в наведении субъекта на их действительный источник, в том, что они сигнализируют о личностном смысле событий, разыгрывающихся в его жизни...» . Однако между этими понятиями нет полного совпадения, а существует сложное соотношение, обусловленное развитием мотивационной сферы человека .

Важным является вводимое А. Н. Леонтьевым различие понятий «эмоция» и «чувство». Эмоция имеет ситуационный характер, т. е. выражает оценочное отношение к наличной или возможной в будущем ситуации, а также к своей деятельности в ситуации. Чувство же носит отчетливо выраженный «предметный характер». Оно возникает на основе обобщения эмоций и связывается с представлением или идеей о некотором объекте - конкретном или отвлеченном. Иначе говоря, чувство - это «устойчивое эмоциональное отношение» .

В рамках деятельностного подхода выработано представление, согласно которому в основе мыслительной деятельности лежит динамическая смысловая система (ДСС), т.е. функциональная система интегрированных эмоциональных и познавательных процессов, в которой эмоции оценивают смысловые новообразования, получаемые в ходе целостно-интуитивной (эмоционально-образной) переработки предметного содержания. В этом подходе эмоции рассматриваются как внутренние системные составляющие продуктивного мышления, влияющие на ход и результат мыслительной деятельности.

В рамках системно-деятельностного подхода сформировалась смысловая теория мышления (О.К. Тихомиров). На основе этой теории возникли следующие направления исследовательской работы в области эмоциональной регуляции мыслительной деятельности .

Во-первых, это исследования условий возникновения и функций интеллектуальных эмоций в мыслительной деятельности. Под интеллектуальными эмоциями понимаются эмоции, выступающие в роли внутренних сигналов от актуализированной познавательной потребности. Показана тесная связь интеллектуальных эмоций с процессами, происходящими на неосознанном и невербализованном уровне, т.е. с невербализованными операциональными смыслами. Под операциональным смыслом элемента понимается форма отражения тех его функций, которые выявляются при обследовании конкретных условий, в которых он находится. Эти исследования продолжаются в направлении изучения условий возникновения и функций интеллектуальных эмоций на разных стадиях мыслительной деятельности - инициации, целеобразовании, реализации.

Во-вторых, специально исследуется роль эмоций в процессах целеобразования. Показано, что первой реакцией на познавательное противоречие является эмоциональная. Эмоциональная оценка противоречия вызывает актуализацию поисковой познавательной потребности, которая инициирует процесс целеообразования. Эмоции являются одним из основных механизмов порождения вербализованных замыслов и идей.

В-третьих, ведутся исследования по мотивационно-эмоциональной регуляции мыслительной деятельности. В частности, изучена эмоциональная регуляция мыслительной деятельности в условиях различной мотивации - внешней и внутренней. Показано, что существуют разные типы эмоциональной регуляции, характеризующиеся разным местом и ролью эмоций в системе регуляции мыслительной деятельности. Роль эмоциональных процессов в регуляции деятельности возрастает при переходе от деятельности, определяемой внешней мотивацией, к деятельности с внутренней мотивацией.

Основные феномены отчетливо проявляются при рассмотрении развития динамической смысловой системы. Так, на стадии инициации происходит эмоциональное предвосхищение и выделяется предмет мыслительной деятельности - познавательное противоречие. На стадии целеобразования нахождению принципа решения предшествует интеллектуальная эмоция. Это эмоциональное предвосхищение получило название эмоционального решения, поскольку у испытуемого появляется субъективное переживание того, что принцип решения найден, хотя идея еще не осмыслена и словесно не оформлена. Эмоциональное решение подготавливается постепенным нарастанием эмоциональной окраски определенного действия в процессе поиска. Возникает своего рода кумуляция всплесков эмоциональной активации. На стадии конкретизации принципа решения также возникают интеллектуальные эмоции при нахождении объективно верных действий.

Выявлены конкретные механизмы функционирования интеллектуальных эмоций в мыслительной деятельности. Это эмоциональное закрепление тех элементов, которые приобретают операциональный смысл в ходе поиска. Этот механизм определяет избирательность на конкретных стадиях поиска решения. Эмоциональное наведение в случае неуспеха обеспечивает возврат поиска к ранее эмоционально окрашенным элементам. Такой возврат осуществляется по смысловым связям, а интеллектуальная эмоция является сигналом адекватного возврата. Эмоциональная коррекция обеспечивает сдвиг зоны поиска в другую область под воздействием интеллектуальных эмоций. В более широком значении под эмоциональной коррекцией понимается приведение общей направленности и динамики мыслительного поиска в соответствие со смыслом ситуации, определяемым познавательной потребностью.

Анализу эмоциональных явлений посвящена работа В. Вилюнаса . Эмоция понимается автором как «особое переживание субъектом отдельных элементов образа, придающее им целевую характеристику и побуждающее субъекта к решению на уровне образа задачи о способах их достижения...» . В соответствии с такой трактовкой выделяются две основные функции эмоций - оценка и побуждение. Эти функции эмоций сохраняются и при переходе от биологического к историческому процессу развития человека. В исследовании специально обсуждается вопрос о соотношении понятий «эмоция» и «личностный смысл». В. Вилюнас различает вербализованную и эмоционально-непосредственную формы существования личностного смысла. При этом вербализованная форма «богаче» непосредственной, поскольку в первой смысл получает некоторое причинное объяснение. Иначе говоря, «вербализация смысла - это восстановление в значениях его мотивационной обусловленности, это осознание породивших его отношений» . Расхождение вербализованной и эмоционально-непосредственной форм смысла обнаруживается, например, в тех случаях, когда вербализация выступает в роли «защитного механизма» . Важно подчеркнуть, что эмоционально-непосредственный смысл является необходимым компонентом всякого психологического смыслового образования как вербализованного, так и невербализованного, составляя его «базисную часть». Автор различает понятия «эмоция» и «чувство». При этом за основу такого различия берется характер ценности объекта, на который направлено эмоциональное переживание. Предметы эмоций обладают лишь ситуативной, условной ценностью, опосредствованной их объективным отношением к мотиву. Чувства же направлены на предметы, обладающие постоянной устойчивой ценностью для субъекта, т. е. на мотивы деятельности. По мнению В. Вилюнаса, «мотив суть эмоциональное явление, которое может быть рассмотрено как со стороны отражаемого содержания - как некоторый объект действительности, так и со стороны субъективного переживания - как чувство» . Нам представляется обоснованным подобное различение понятий «эмоция» и «чувство», и мы сохраним его дли последующего анализа интеллектуальных эмоций и чувств.

П.М. Якобсон . Познавательная деятельность «порождает своеобразный эмоциональный отклик» . К интеллектуальным чувствам относятся чувство удивления перед сложным и еще непонятным явлением, чувство любознательности по отношению к новым данным о мире, чувство сомнения в правильности найденного решения, чувство уверенности в верности вывода, чувство удовольствия от мыслительного результата. В основе различных переживаний, возникающих от процесса познания, лежит чувство любви к знанию. Это чувство может приобретать различную предметную направленность. Например, любовь к конкретному знанию в разных областях или любовь к обобщенному знанию. На основе развития опыта интеллектуальных переживаний может возникнуть обобщенное чувство любви к истине.

Важными также являются и положения об общих функциях эмоций. Теоретические положения В. К. Вилюнаса, Ф. В. Бассина, П. М. Якобсона, Б. И. Додонова, В. Л. Поплужного, А. В. Запорожца могут также быть использованы при изучении эмоциональной регуляции мышления. С мыслительной деятельностью связаны (в ней участвуют) все виды эмоциональных явлений - и аффекты, и собственно эмоции, и чувства (по классификации А. Н. Леонтьева). Можно также говорить об интеллектуальной агрессии, интеллектуальном стрессе, интеллектуальной фрустрации.

Итак, мы рассмотрели основные подходы к исследованию эмоций в мыслительной деятельности различных психологов, было выявлено, экспериментально-психологические исследования эмоциональной регуляции мыслительной деятельности начались сравнительно недавно, но без них уже нельзя представлять себе современную психологию мышления. «Внутренние условия» мышления - это и возникновение, и сложная динамика эмоциональных оценок.

Итак, в первой главе мы рассмотрели мышление и его закономерности.

В психологической литературе мышление определяется тремя структурными характеристиками, которые не обнаруживаются на сенсорно-перцептивном уровне познавательных процессов. Мышление - это отображение существенных связей и отношений между объектами действительности.

Разработка проблемы психологии мышления в нашей стране осуществляется в двух направлениях: первое исходит из концепции С. Л. Рубинштейна, второе направление связано с развитием идей о поэтапном формировании умственных действий на основе теории интериоризации.

Методологическим фундаментом разработанной С. Л. Рубинштейном теории мышления, является диалектико-материалистический принцип детерминизма.

Мышление включено во взаимоотношения со всеми психическими процессами, возникает только тогда, когда есть соответствующий мотив, делающий необходимым решение той или иной проблемы, задачи.

Наличие определенного мотива порождает необходимость анализа проблемной ситуации.

В процесс мышления зачастую вмешиваются, изменяя его, эмоции.

Эмоции, однако, способны не только искажать, но и стимулировать мышление. Эмоции и чувства пронизывают всю жизнь человека. Они могут оказывать совершенно противоположное действие: с одной стороны, активизировать поведение, деятельность, с другой - тормозить, рассогласовывать поведение и деятельность.

Книга Генриха Майера «Psychologie des emotionalen Denkens» представляет детально разработанное исследование на тему, намеченную еще Огюстом Контом под именем «логики чувств». Собственно психологии «эмоционального мышления» автор предпосылает очерк психологии мышления вообще. Прежде всего он обращает внимание на то, что до сих пор еще в логике господствует слишком узкое понимание природы суждения. Под суждением принято разуметь только такой акт мысли, который обязательно находит себе выражение в полном грамматическом высказывании.

Между тем существуют элементарные акты суждения, привходящие в восприятия, воспоминания и представления познавательной фантазии. С другой стороны, ошибочно думать, будто всякое представление есть логическое суждение: мы можем представлять что-нибудь не с познавательной целью, а руководимые побуждениями чувства. Отсюда можно установить два типа мышления: 1) судящее мышление, в котором на первом плане, так сказать, в фокусе нашего внимания познавательный интерес как таковой, и 2) эмоциональное мышление, где на первом плане стоят потребности практические - потребности чувства и воли.

Прежде всего Майер рассматривает логическую сторону мыслительного процесса - вопрос о природе суждения. В суждение входят три момента (последний не всегда): истолкование, объективация и присоединение представления объекта мысли к словесному выражению. Под истолкованием надо разуметь процесс апперцепции, ассимиляции нового представления прежним запасом., в связи с истолкованием совершается объективирование представления. Под объективированием Майер разумеет не проекцию представления во вне, не отнесение его к внешнему объекту (такое объективирование имеет место лишь в процессе восприятия), но придание логическим элементам представления общезначимости. «Всякий акт объективирования включает в себя имманентное отношение субъекта к объекту. Судящий ставит объект в определенное отношение к себе, и только таким путем нам доступны объекты действительности». Мы познаем мир и внешний, и внутренний при помощи известных логических функций, которые и сообщают мысли транссубъективное значение: «в структуру мира явления привходят не только формы созерцания и реальная категория, но также и субъективно-логические категории, вот почему мы считаем отношения субъективно-логических категорий, когда они являются предметами суждений отношения, за нечто «действительное, за реальный объект». Элементарные формы суждения - это суждения восприятия и воспоминания. Суждение восприятия есть тот акт, которым ощущение превращается в восприятие. Истолкование восприятия сводится к образованию примитивного понятия, которое предшествует и возникновению слова.

Истолкование может быть интуитивным и концептуальным. Пример первого: Отец!, пример второго: дерево. Объективирование в суждениях восприятия заключает в себе применение трех моментов. Локализация - пространственное приурочение объекта восприятия, темпорализация - временное приурочение объекта восприятия и применение к объекту реальных категорий: процесс, состояние и вещь. Короче г6воря, мы так психически организованы, что необходимо опознаем комплекс ощущений в суждении восприятия как некоторую вещь, наделенную качествами и подверженную изменяемости, причем приурочиваем процесс восприятия к известному месту и времени. Свое завершение элементарный акт восприятия находит иногда в словесном выражении. Суждение воспоминания есть тот акт мысли, которым мы опознаем в воспроизведении раньше бывшее, превращаем его в воспоминание.

Далее следует отметить наши суждения о собственной душевной жизни, которые Майер называет психологическими. В психической области нет просто состояний и процессов, не приуроченных к «Я», хотя бы это приурочение, т. е. иначе говоря, самосознание, и было смутно, как у животных. Это заметно на структуре даже безличных психологических суждений: мне грустно, весело, страшно.

За психологическими суждениями следуют суждения отношения, т.е. те, в в которых мыслятся представления отношений. Не все представления отношений суть познавательные акты, .могут быть и эмоциональные представления отношений. Что же касается познаватешльных суждений отношения отношения, то они могут быть следующие:

1) субъективно-логические отношения (установка равенства, тождества, сходства, единства, множества);

2) пространственные и временные отношения, куда входят, например, суждение о форме, сравнение отдельных временных частей события в отношении их различной скорости)

3) Отнoшения реальной зависимости, куда входят отношения причины и действия, средства и цели;

4) Отношения экзистенциальные, в экзистенциальных суждениях, где имеется в виду установка объективной реальности известного явления (например, Вильгельм Телль существовал);

5) Семантические отношения, отношения слова к обозначаемому объекту;

6) Суждения функциональные. Признание данного представления или суждения «знакомым», «виденным», «фантастическим», «вероятным», «сомнительным», «очевидным» и т. п. есть установка известного функционального отношения между познавательным процессом и его объектом. От таких познавательных функциональных отношений следует отличать:

7) Чисто презентативные отношения, когда я просто созерцаю известное представление;

8) Аффективно-функциональные отношения, когда я радуюсь чему-нибудь, ненавижу что-нибудь, сострадаю чему-нибудь и т. д.; волевые функциональные отношения: в актах хотения и желания, приказания. Последний вид суждений, рассматриваемых Майером - это суждения фантазии. Речь идет сейчас о познавательной фантазии – об эмоциональной речь будет впереди. Фантазия привходит в акты объективного познания и играет в них существенную роль. Во-первых, ее деятельность наблюдается в наших представлениях и сужденияхо будущем, затем в математическом мышлении, где мы конструируем понятия при помощи познавательной фантазии. Сюда же Майер мог бы отнести представления человека о окружающей его действительности вне кругозора непосредственного поля зрения (например, мое представление о расположении предметов в соседней комнате, о соседних улицах и т, д.). Далее следуют представлений о чужой душевной жизни. Познание чужой душевной жизни получается не чисто ассоциативным путем и не путем традиционного, отлитого в сложные формы заключения по аналогии, но путем непроизвольно совершаемого примитивного заключения по аналогии, опирающегося на инстинктивно осуществляемые индукции. Дифференциация живых существ от остальных идет у ребенка путем различения (вызываемого практическими, а не теоретическими побуждениями) объектов, произвольно действующих в окружающей среде, от остальных. К суждениям фантазии нужно отнести и сообщенные суждения, т. е. те акты мысли, которые возбуждаются во мне извне путем речи или письма. Наконец, к области суждений фантазии следует отнести наши метафизические построения, наши концепции сущности вещей.

Набросав очерк психологии судящего мышления, Майер переходит к характеристике эмоционального мышления. И там, и здесь наблюдаются аналогичные логические процессы (и истолкование, и объективирование, и деятельность категориального аппарата), но общая тенденция в актах эмоционального мышления иная: познавательный процесс здесь затенен, отодвинут на задний план, не опознан как таковой фокус внимания сосредоточен на практической цели, для которой познание является лишь побочным средством. Чтобы уяснить себе природу логических актов в эмоциональных представлениях, прежде всего нужно разобраться в природе чувствований.

Майер указывает на тот факт, что вся жизнь чувствований стоит непременно в определенном соответствии потребностям и стремлениям «Я», дифференцировавшимся из животного инстинкта самосохранения так же, как из этого инстинкта вырос и познавательный интерес. Возможны ли представления без чувственного тона или чувствования без познавательного коррелята? На оба эти вопроса Майер отвечает отрицательно. Так называемые индифферентные психические состояния надо понимать в относительном, а не абсолютном смысле - это психические состояния с неопознанным, лежащим ниже порога внимания чувственным тоном. В чувствованиях, с другой стороны, может отсутствовать представление объекта чувствования, но какие-нибудь элементы представления все же имеются в наличности.

Акты аффективного мышления представляют аналогию с актами судящего мышления. Здесь есть и. истолкование, и категориальный аппарат. Вместо же объективирования здесь есть иллюзорное объективирование: мы относим образы фантазии к вымышленной действительности путем аффективного самовнушения - таково аффективное суждение самовнушения, к нему сводятся акты веры. «Вера есть сознание значимости, но такое, которое основывается не на познавательных данных, но на самовнушении». Что касается момента внешнего выражения, то он здесь большей частью отсутствует, ибо аффективные представления фантазии и звуковые выразительные движения - трудно совместимые формы разряда чувствований. Было бы ошибкой считать междометия словесным выражением для аффективных представлений - это не предложения и даже не зачатки их, а просто разряды чувств; окрик «Карл!» мог бы быть заменен, например, свистом. Аффективные представления могут привходить в качестве промежуточных звеньев и в сложные акты познавательной фантазии, например в умозаключения, но убеждение достигается не логической принудительностью аргументации, а подспудным влиянием на внушаемость собеседника.

Эмоциональное мышление можно подразделить на аффективное и волевое. Аффективное мышление находит себе своеобразное применение в эстетическом и религиозном мышлении.

Под эстетическим мышлением Майер отнюдь не разумеет эстетическое суждение оценки, таковое есть просто вид нормального познавательного суждения, но самое эстетическое переживание, в котором что-нибудь нравится или не нравится нам. Прежде всего возникает вопрос, при каких условиях какой-нибудь объект природы или искусства может возбуждать в нас эстетические представления фантазии. Уже Фехнер справедливо указывал, что в эстетическом переживании следует отмечать два фактора: прямой и косвенный. Прямым является самый объект природы или искусства, стимулирующий нашу фантазию, как таковой. Из него развивается косвенный, ассоциативный. Этот последний можно рассматривать с двух сторон: с формальной и материальной. С формальной стороны чувственное впечатление порождает эстетическую игру представлений в том случае, если оно „вызывает в нас беспрепятственно развивающийся, внутренне свободный процесс смены представлений

Материальная сторона ассоциативного фактора заключается в значительности изображаемого, в изображении ценных, интересных сторон человеческой личности и того, что имеет к ней отношение.

Объект вызывает аффективную фантазию постольку, поскольку он является одушевленным; проекция же психики совершается с тем большей легкостью, чем более технически совершенна форма изображаемого.

Представление чужой психики, построенное из материалов собственных переживаний, здесь не «взаправдашнее», оно отвечает потребности аффективной фантазии - и только. Примером может служить такое суждение при взгляде на картину «Тайная вечеря»: «Вон этот там - это Иуда; он, очевидно, в испуге опрокинул солонку». Майер полагает, что это вовсе не познавательное суждение, но эмоционально-аффективный акт мысли: «То, что я, вижу, есть для меня Иуда только в силу аффективно-эстетического способа представления». Конечно, такая фраза может соответствовать и чисто познавательному суждению, и тут невозможно провести строгой границы во внешнем способе выражения. В эстетический акт мысли входит наряду с «истолкованием» и объективирование: псевдообъективирование, т.е. приписывание объекту «невзаправдашней» нереальности, реальности в качестве объекта созерцания. При этом, безусловно, нельзя сказать, будто сознательное посменное сопоставление «видимости» и «реальности» имеет место в эстетическом созерцании, наоборот, такой, процесс привел бы к уничтожению эстетического наслаждения: сознательным самообманом эстетическую иллюзию никак нельзя назвать. При анализе религиозного мышления часто делают ошибку, приписывая актам религиозной мысли чисто познавательное значение. Этим, например, грешит интеллектуалистическая теория происхождения религии, выдвигающая на первый план познавательный мотив: религиозные представления возникли в силу стремления объяснить окружающую действительность. На самом деле религиозное мышление сводится к эмоциональным представлениям фантазии, к суждениям веры, а не к суждениям теоретическим. Суждение «я верю в то-то и то-то» есть просто психологическое познавательное суждение, но суждение «бог существует» есть суждение веры. Такие верования вызываются прежде всего отнюдь не познавательными, а аффективными и волевыми побуждениями.

Религиозные акты мысли, по Майеру, суть аффективные умозаключения - не познавательные процессы. В них входит: 1) непосредственное оценивание известных фактов, вызванное желанием достигать известных благ и избегать известных зол. С этим оцениванием связаны: 2) чувство зависимости по отношению к божественному началу и 3) импульс к осуществлению акта веры. Теперь обратимся к другой разновидности эмоционального мышления - к мышлению волевому. Можно установить три класса волевого мышления: акты волевого мышления в собственном смысле слова, акты нежелательного мышления и акты императивного мышления.

I. Акты волевого мышления в собственном смысле слова. Майер осуждает и интеллектуалистическую теорию, по которой господствующая роль в волевом процессе отводится представлениям, и сенсуалистическую, которая сближает воление с мышечным напряжением. Схема волевого акта представляется Майеру такой. Известный стимул вызывает хотение, оно, в свою очередь, связано с представлением цели, оцениваемым чувством, в это хотение привходит чувство напряжения. Далее следует решимость, импульс к действию и поступок, с этими заключительными стадиями связано чувство раздражения. Стимул не есть мотив поступка; но его повод, с которым связано неприятное чувство, обязательно привходящее в него, являющееся условием для актуализации волевого предрасположения. Иногда расчленяют понятия мотива и полагания цели. На самом деле мотив и полагание цели не отделимы. Можно было бы указать на волевые акты без представления цели, где есть мотив, но нет представления цели («слепая воля»). Однако таких волевых актов вовсе нет. Мотив есть причина поступка, в то время как стимул - повод.

В волевое мышление входят обычные акты, и истолкование, и объективирование, изредка речь. Необходимость вывода имеет здесь гипотетический характер: «если хочешь того-то, то должен думать так-то». Процесс обдумывания в волевом акте заключает в себе две стороны: А) Обдумывание цели (должен ли я?). Тут может иметь место простая альтернатива: или «да», или «нет»; иногда же первоначальная дилемма осложняется привхождением новых мотивов. Б) Обдумывание средств (могу ли я?) - оно включает в себя чисто познавательные процессы. За обдумыванием наступает решимость, она зависит не только от игры представлений, но и от волевых предрасположений.

К решимости примыкает волевой импульс и затем волевой поступок. Их отношение может быть двояким: 1) импульс совпадает по времени с поступком, или 2) импульс отделен временным промежутком от поступка. В первом случае нужно иметь в виду, что импульс не есть моментальный акт, но скорее распространяется на весь поступок.

Во втором случае временная обособленность импульса от поступка кажущаяся: de facto волевой импульс, в форме волевых предрасположений, распространяется и на отдаленнейшие цели.

II. Акты пожелательного мышления. Желание есть внутреннее стремление, не сопровождающееся тенденцией к поступку. Зигварт высказывает странную мысль, будто у животных нет желаний, но лишь хотения. Майер не соглашается с ним и находит, что история лисицы и винограда служит достаточно веским опровержением подобной мысли.

III. Третий вид волевого мышления - это императивные акты (запрещение, приказание, просьба, совет, предостережение). Иногда императивный характер мысли не выражен во внешней словесной форме, но сути дела это не меняет.

Подводя итоги, следует сказать, что книга Майера содержит ряд интересных психологических идей, прежде всего - расширение понятия «суждение». Суждение в собственном смысле слова, конечно, связано со словесным высказыванием, но судящая деятельность, рассудка привходит во все познавательные процессы: различение и отождествление ощущений, продуктов памяти и воображения, восприятие - все эти процессы заключают в себе множество актов суждения, хотя большинству их не соответствуют никакие словесные формы. Затем самые процессы мышления (как связанные со словесными высказываниями, так и не связанные с ними) Майер делит на судящее и эмоциональное мышления. Это разграничение ценно в том отношении, что оно рассеивает интеллектуалистический предрассудок, будто в мышлении познавательный интерес играет первостепенную роль. Исследование Майера убедительно показывает, что «эмоциональное мышление» занимает значительное место в умственной деятельности человека. В различных областях человеческой деятельности своеобразная природа эмоционального мышления в общем тонко обрисована Майером, жаль только, что он не касается патологических форм эмоционального мышления, на изучении которых предрассудки интеллектуалистического толкования выступили бы с особенной яркостью.