Йоханнес Вермеер. Географ

It has been organized by the State Hermitage and the Städelsches Kunstinstitut (Frankfurt am Main).

Two works by the same artist have already featured in the series: in 2001 Lady in Blue Reading a Letter (1662–64) and in 2011 The Love Letter (1669–70), both from the collection of the Rijksmuseum (Amsterdam, Netherlands).

Johannes Vermeer (1632–1675) is one of the best known artists of Holland’s Golden Age. His refined painting technique, experiments with optics and perspective, unique way of conveying light and the poetic character of his images remain unsurpassed in their originality and the power of their impact on the viewer.

Vermeer’s life and work are connected with the city of Delft. To this day many mysteries remain in the artist’s biography. For example, it has still not been established from whom Vermeer learnt to paint. Scholars suggest that his teacher may have been the brilliant Delft-based painter Carel Fabritius (1622–1654), who died young.

Vermeer painted The Geographer in 1669. It is a fairly small “cabinet picture” that the artist signed twice. Compared to the two works previously exhibited in the Hermitage, it reflects a different aspect of Vermeer’s repertoire of subject matter.

In the interior of a study illuminated by daylight entering through a window he presents us with a young man dressed in a homely manner. With one hand resting on the desk and a pair of dividers in the other, he has lifted his gaze for a moment from the books and papers lying before him to ponder some kind of decision. The character of the objects surrounding the personage and the nature of the setting testify to his intellectual pursuits. The woven cover with a plant pattern casually pushed to the edge of the table, leaves room for the rolled-up leaves and a large white sheet of paper. Some more sheets, perhaps bearing calculations, lie unheeded on the floor. The notched rod that can just about be made out in the upper part of the window is, in the opinion of some scholars, part of an astronomical instrument known as a “Jacob’s staff”.

The young man’s relaxed pose, full of a sense of immediacy, and his elusive gaze that is not fixed on a specific object convey the fleeting nature of the situation. The fine play of light reflexes on the textured surface of the cloth, the glowing white expanse of paper on the desk, the soft shadow on the wall and the accents on the personage’s clothing have been painted with exceptional delicacy and come together to create a whole of rare harmony. There is something metaphysical about this scene devoid of overt action, a glimpse seems to have been snatched from the flow of life in a way reminiscent of a still from a movie.

The geographical map and globe that feature in the composition provided grounds for identifying the personage in the painting as a geographer.

From 1713 right up to the end of the 18th century, in every collection The Geographer went together with another closely related work by Vermeer, which may have been a companion piece: The Astronomer (1668), now in the Louvre, Paris.

In creating The Geographer and The Astronomer, the artist intended more than simply the image of a scholar engaged in science, envisaging a broader philosophical aspect. The globe as a symbol of the universe and of the associated idea of the finite nature of earthly existence was a favourite motif in 17th-century paintings. A terrestrial or celestial globe features in many commissioned portraits, in genre scenes and in Dutch still lifes. It plays an important role in the works of Rembrandt and his school. One of the unsolved questions about The Geographer is whom Vermeer actually depicted in this painting. According to some hypotheses, the man who commissioned and served as the model for The Geographer and The Astronomer may have been a celebrated contemporary of Vermeer, the naturalist who later became famous for the invention of the microscope – Anton van Leeuwenhoek (1632–1723), who in 1676 was appointed guardian of the artist’s heirs.

When speaking of the history of this remarkable picture, which over the course of the centuries changed hands on multiple occasions and spent time in several European countries, mention must be made of one intriguing, albeit brief “Russian” episode. The memory of it is preserved by an oval stamp inscribed GALERIE DE SAN DONATO on the back of the canvas, and a half-erased mark made with sealing-wax on the stretcher. Also attached to the back of the painting is a sheet of paper carrying a detailed list of the collections through which it passed between 1713 and 1872. Around 1877, The Geographer was bought in Paris by the Russian businessman and art patron Pavel Pavlovich Demidov (1839–1885). After inheriting the famous Villa San Donato outside Florence from his uncle, he settled in Italy. There the connoisseur enlarged through his own purchases the art collections assembled by several generations of Demidovs. Soon, though, as early as 1880, Pavel Pavlovich decided to sell the villa and its treasures and to move to a new estate, Pratolino. On 15 March 1880, a tremendous auction began at San Donato that went on for several days. The Vermeer was Lot 1124 in the auction catalogue.

The present exhibition has been prepared by the Department of Western European Art. The curator and author of the exhibition concept is Irina Alexeyevna Sokolova, Doctor of Culturology, Keeper of Dutch Painting and Chief Researcher in the Department of Western European Art.

A scholarly publication in Russian, Johannes Vermeer: The Geographer (State Hermitage Publishing House, 2016) has been produced for the exhibition. The text is by Irina Sokolova.

27 августа 2016 года в серии «Шедевры музеев мира в Эрмитаже» открывается выставка - «Йоханнес Вермеер. “Географ”».

Выставка организована Государственным Эрмитажем и Штеделевским художественным институтом (Франкфурт-на-Майне).

Ранее в этой серии были показаны две работы мастера: "Дама в голубом, читающая письмо" (1662-1664) в 2001 году, и в 2011 году - "Любовное письмо"(1669-1670), из собрания Рейксмузеума (Амстердам, Нидерланды).

Йоханнес Вермеер (1632–1675) - один из самых известных художников Золотого века Голландии. Его рафинированная живописная техника, эксперименты с оптикой и перспективой, уникальная передача света, поэтический характер образов остаются непревзойденными по оригинальности и силе воздействия на зрителей.

Жизнь и творчество Йоханнеса Вермеера связаны с Делфтом. По-прежнему в биографии художника существует много загадок, так, например, остается невыясненным, у кого Вермеер учился живописи. В качестве предполагаемого учителя называют имя блестящего, рано погибшего делфтского живописца Карела Фабрициуса (1622–1654).

Картина «Географ» создана в 1669 году. Это композиция небольшого «кабинетного» формата, дважды подписана мастером. В отличие от двух предыдущих произведений, ранее показанных в Эрмитаже, она отражает иную сторону сюжетного репертуара Вермеера.

В интерьере кабинета, освещенного падающим из окна светом, представлен по-домашнему одетый молодой человек. Опершись одной рукой о стол и держа в другой циркуль, он на мгновение оторвал взор от лежащих перед ним бумаг и книг, обдумывая какое-то решение. Окружающие героя предметы и характер обстановки свидетельствуют о его интеллектуальных занятиях. Тканый ковер с растительным узором, небрежно сдвинутый на край стола, оставляет место для свернутых рулоном листов и большой белой страницы. Часть листов, возможно, с расчетами, валяется на полу. Стержень с насечками, слабо видимый в верхней части окна, по мнению некоторых исследователей, является частью астрономического инструмента, известного под названием «посох Иакова».

Свободная, полная непосредственности поза молодого человека, как и его ускользающий, не сфокусированный на конкретном предмете взгляд, передают мимолетность ситуации. Тонкая игра световых рефлексов на фактурной поверхности ковра, светящееся белое поле бумаги на столе, мягкая тень на стене, акценты в одеждах героя написаны с исключительной деликатностью и создают редкое по гармоничности единство. Есть что-то метафизическое в этой лишенной открытого действия сцене, как бы выхваченной из потока жизни и напоминающей кинематографический стоп-кадр.

Изображенные в композиции географическая карта и глобус послужили основанием для определения персонажа картины как географа.

Начиная с 1713 года и вплоть до конца XVIII столетия во всех собраниях картина «Географ» находилась вместе с другой, очень близкой и, возможно, парной работой Вермеера «Астроном» (1668), Лувр, Париж.

Создавая «Географа» и «Астронома», художник не просто имел в виду образ ученого, занятого наукой, но подразумевал более широкий философский аспект. Глобус как символ универсума и связанной с ним идеи конечности земной жизни был излюбленным мотивом картин XVII века. Земной или зодиакальный глобус присутствуют на многих заказных портретах, в жанровых сценах, в голландских натюрмортах, он играет важную роль в произведениях Рембрандта и его школы. Одной из загадок «Географа» остается вопрос о том, кого именно изобразил Вермеер в этой картине. По некоторым предположениям заказчиком и моделью «Географа» и «Астронома» мог послужить знаменитый современник Вермеера, естествоиспытатель, прославившийся позднее изобретением микроскопа, ? Антони ван Левенгук (1632-1723), который в 1676 году был назначен опекуном наследников художника.

Обращаясь к истории этой замечательной картины, на протяжении нескольких веков сменившей множество владельцев и побывавшей в нескольких странах Европы, нельзя обойти молчанием один любопытный, хотя и краткий, «русский» эпизод. Память о нем хранит овальный штемпель с надписью «GALERIE DE SAN DONATO» на оборотной стороне холста, а также полустертая красная сургучная печать на подрамнике. На реверсе картины прикреплен также лист с подробным перечнем коллекций, в которых она находилась с 1713 по 1872 год. Около 1877 года «Географ» был приобретен в Париже русским предпринимателем и меценатом Павлом Павловичем Демидовым (1839–1885). Получив в начале 1870-х годов в наследство от дяди знаменитый дворец Сан-Донато во Флоренции, он обосновался в Италии. Здесь меценат умножил своими покупками художественные коллекции, собранные несколькими поколениями Демидовых. Однако вскоре, уже в 1880 году, Павел Павлович решил продать виллу с ее сокровищами и переехал жить в новое имение Пратолино. 15 марта 1880 года в Сан-Донато открылся грандиозный аукцион, продолжавшийся несколько дней. Согласно аукционному каталогу, картина Вермеера числилась как «лот 1124».

Выставка подготовлена Отделом Западноевропейского изобразительного искусства. Куратор, автор концепции выставки - Ирина Алексеевна Соколова, доктор культурологии, хранитель голландской живописи, главный научный сотрудник Отдела Западноевропейского изобразительного искусства.

К выставке выпущено научное издание «Йоханнес Вермеер. “Географ”» (Издательство Государственного Эрмитажа, 2016 год). Автор текста И.А. Соколова.

Живопись эпохи барокко
Размер картины голландского живописца Яна Вермеера Делфтского «Географ» 52 х 46 см, холст, масло. В картинах нидерландского художника «Астроном» и «Географ» есть много черт, характерных для всего творчества Вермеера. В частности, естественное освещение из окна в левой части картины, стол, покрытый ковром, картина и карта на задней стене. Художник, несомненно, был знаком с работами современников, в частности, мастерами школы Рембрандта, изображавшими ученых мужей. Поза «Географа» очень похожа на изображение Фауста на знаменитой одноименной гравюре Рембрандта.

Но в отличие от других картин художника, изображавших погруженных в свои дела и самодостаточных женщин, на этом полотне изображен ученый мужчина, занятый напряженным умственным трудом. Он одет в просторную мантию – одежду ученых того времени. Склонившись над пергаментной навигационной картой, развернутой на столе, он, кажется, на минуту поднял голову, чтобы произвести необходимые вычисления. Цируль, который географ держит в правой руке, служил для измерения расстояний, другой измерительный прибор – угломер – лежит на стуле в правой части картины. Стул, стоящий у задней стены, обит гобеленом с растительным орнаментом, на полу лежат несколько свернутых карт, на стене – карта «Морское побережье Европы» Вильяма Янса Блау. Тот же шкаф, изображенный на картине «Астроном», стоит в том же углу у окна. На нем – несколько книг и глобус Йодокуса Хондиуса 1600 года. Его же небесный глобус изображен в картине «Астроном».

Обе картины, скорее всего, изображают одного и того же человека. Существует мнение, что это – Антоний ван Левенгук, известный как изобретатель микроскопа. Он же мог быть и заказчиком этих парных картин. Но некоторые исследователи считают, что это мог быть другой современник Вермеера – Иоханес де Веерт, картограф, живший в Делфте. Антоний ван Левенгук и Ян Вермеер не могли не знать друг друга – слишком мал был Делфт, чтобы два известных человека, два ровесника, крещенных к тому же в одной церкви и чуть ли не в один день, не раскланивались друг с другом на улицах родного города.

Два замечательных голландца вполне могли быть и близкими друзьями. У художника и ученого явно были общие интересы. Американский исследователь творчества Вермеера Артур Уилок заметил, что после 1655 года, когда Антоний ван Левенгук увлекся работой с линзами, астрономией и навигацией, на полотнах Вермеера тоже появились "методично воспроизведенные карты и глобусы". И, видимо, не случайно после смерти нидерландского художника Яна Вермеера Делфтского именно Антоний ван Левенгук был назначен его душеприказчиком.

В России начались гастроли шедевров Лейденской коллекции

ГМИИ им. Пушкина наполнился духом Рембрандта и Лейденской коллекции, которую специалисты характеризуют не иначе как чудо. Выдающееся по качеству, количеству и строгости отбора шедевров голландской живописи XVII века собрание, гастролирующее по России (на очереди Эрмитаж), - дело рук американцев Томаса и Дафны Каплан. О них - разговор особый, поскольку это тот редкий случай, когда роль коллекционеров основополагающая.

"Портрет Рембрандта в восточном одеянии" Изака де Яудервиля. Фото: АГН "Москва"

Лейденская коллекция за каких-то 15 лет существования, а мы знаем, что для серьезных собраний - это миг, вобрала в себя около 250 первоклассных живописных и графических вещей Рембрандта и художников его круга (Ян Вермеер, Карел Фабрициус, Франс Халс, Геррит Дау, Ян Ливенс...). Охват собрания впечатляющий - пять поколений голландских живописцев XVII столетия. И это только лейденских fijnschilders (мастеров тонкой живописи) и их современников, в объективе которых - удивительные по изящности портреты, жанровые сцены, произведения на исторические и мифологические сюжеты. Название коллекции - дань уважения родному городу Рембрандта.

Не нужно быть гением, чтобы собирать Рембрандта; нужно быть гением, чтобы творить так, как он, - произнес на пресс-показе Томас Каплан, американский предприниматель и международный инвестор, выделяющий свои еврейские корни. - Я полюбил его в шесть лет, когда родители привели меня в музей Метрополитен (Нью-Йорк). А в восемь попросился поехать с семьей в Амстердам, потому что мастер жил там. Мы с женой начали собирать коллекцию, покупая по работе в неделю. Дилеры сказали, что мы коллекционируем как русские, даже сравнили нас с Екатериной Великой, отметив, что она собрала бы такую коллекцию за день. Мы гордимся этим сравнением и гостеприимством России-матушки, принявшей эти произведения в столь уважаемых музеях.

Чету Каплан отличает не только осмысленный, целенаправленный подход в формировании коллекции, но и страстность, и великодушие. Их собрание - одно из немногих частных, специализирующееся на голландском золотом веке, - не заперто в особняках, а путешествует по миру. За последние годы их работы дополнили 172 временные выставки, постоянные экспозиции, неоднократно были предоставлены экспертам для научной работы, а Лейденская коллекция в наиболее полном составе объехала Францию, в частности Лувр, Китай; в следующем году - Эмираты.

Вадим Садков рассказывает о "Минерве" Рембрандта. Фото: АГН "Москва"

У каждой выставки - свой символ. Куратор нынешней экспозиции Вадим Садков (заведующий отделом искусства старых мастеров ГМИИ, блестящий знаток голландской школы) выбрал «Минерву» Рембрандта. Именно так называли Екатерину Великую, которая сочетала в себе качества богини мудрости и войны. Это одно из самых утонченных и показательных изображений художника, где он воплотил все то, к чему он стремился (темная манера, динамичная работа с живописной фактурой, открытый мазок...). Зрителям оно может быть знакомо по стилистически перекликающимся работам из Эрмитажа, музеев Прадо и Метрополитен.

В экспозиции Пушкинского - 82 работы (80 картин, 2 рисунка). Материал позволяет рассмотреть формирование искусства молодого Рембрандта и источники его творческого вдохновения. С одной стороны, это его учителя: Якоб ван Сваненбюрг в Лейдене и Питер Ластман в Амстердаме. С другой - признанный вундеркинд Ян Ливенс (в 12 лет был уже готовым профессиональным художником). По его примеру Рембрандт направился для продолжения образования именно в Амстердам, а позже несколько лет держал с ним совместную мастерскую в Лейдене. Интригующая, чем-то напоминающая сюжет детектива история открытия учеными XX века ранней светлой манеры Рембрандта связана с непростым вопросом его творческих контактов с Ливенсом. В начале их совместной деятельности в условиях общей мастерской Ливенс занимал лидирующую позицию, а масштаб индивидуального дарования Рембрандта (1606–1669) в полной мере проявился только в произведениях конца 1620 х годов. Каким в те годы был художник, можно узнать по самому раннему портрету Рембрандта кисти Изака де Яудервиля.

Изюминка выставки - три самые ранние работы Рембрандта из серии «Пять чувств». Одна из них - «Пациент, упавший в обморок (Аллегория обоняния)» - недавно сенсационным образом выявлена искусствоведами. В 2015 году она появилась на второстепенном аукционе в штате Нью-Джерси с эстимейтом всего в 800 долларов и приписывалась неизвестному художнику континентальной школы. Но понимающие люди, знающие о существовании остальных работ из этого цикла, быстро сориентировались и начали торговаться за нее по телефону. За скромные деньги картину купил дилер, который позже отреставрировал ее и продал Каплану. Это то, с чего начинал Рембрандт. Некоторые эксперты предполагают, что она написана даже до его отъезда в Амстердам к Ластману, поскольку влияния Ластмана здесь еще не чувствуется, а Ливенса - есть. Его работы представлены рядом, причем это те вещи, которые еще до начала ХХ века приписывались Рембрандту: настолько их манера похожа.

Леонардо да Винчи. Голова медведя. Фото: пресс-служба ГМИИ им. Пушкина.

Не менее любопытны два представленные рисунка. С «Отдыха молодого льва» Рембрандта началась коллекция Каплана. Он просто не мог его не приобрести, будучи основателем фонда поддержки диких больших кошек. Второй рисунок - «Голова медведя» Леонардо да Винчи - не входит тематически и хронологически в круг интересов коллекционера, но обладать рисунком гения - мечта всякого собирателя. И пусть даже работа маленькая, хотя и весьма выразительная. Но главное, что благодаря ей появилась на свет «Дама с горностаем». Этюдом для изображения горностая послужил этот медведь, поскольку у Леонардо не было под рукой горностая. Он взял штудию медведя и вытянул ему морду настолько правдоподобно, что никто не сомневался в написании работы с натуры.

Особая удача Каплана - «Девушка за вёрджинелом» Яна Вермеера. В мире известно всего 36 произведений художника. В ГМИИ выставлена единственная работа зрелого периода творчества великого мастера, которая до сих пор находится в частном собрании. В российских музеях нет ни одной картины Вермеера. Предполагают, что «Девушка за вёрджинелом» написана на холсте из того же рулона, что и другая работа Вермеера - знаменитая «Кружевница», выставленная в Лувре. Чтобы зритель ощутил атмосферу музицирования на старинном инструменте, рядом с картиной соседствует и звучит оригинальный вёрджинел из Российского национального музея музыки, бывшего Глинки. Инструмент XVI века родом из Фландрии, а не Голландии, которую часто ошибочно называют центром изготовления вёрджинелов.

Ян Вермеер Делфтский. Девушка за вёрджинелом. Фото: пресс-служба ГМИИ им. Пушкина.

Прекрасный Вермеер лишний раз напоминает, что в эпоху массового собирательства для Эрмитажа этот мастер еще не был таким идолом публики, как сейчас, - объясняет директор Эрмитажа Борис Пиотровский. - Комплекс неполноценности, кстати говоря, привел к тому, что по одной картине в разное время у нас побывала целая выставка Вермеера Делфтского. Лейденская картина в нее хорошо встраивается. Надо понимать, что вся эта коллекция - чудо. Подобные вещи - в музеях. Но и собрана она еще недавно, на сегодняшнем рынке старых мастеров, который многими считается опустошенным. Остается только восхищаться талантом, настойчивостью и величием четы Каплан...

И надеяться, что современные коллекционеры возьмут их за ориентир. Ведь подобный избирательный подход сегодня в мире практически не встречается. Взять, к примеру, того же господина Бернара Арно, на которого ориентируются многие российские собиратели. Он гонится исключительно за шедеврами и покупает все подряд: от Брейгеля и Рембрандта до Кандинского и Хёрста. Каплан же, как разумный человек и историк (окончил Оксфорд), просто не может себе позволить подобного. Он выработал правильный алгоритм, поручив поиск произведений трем проверенным арт-дилерам с безукоризненной репутацией. Они в курсе всех достижений науки и находят предполагаемые к продаже шедевры до их попадания на аукцион. Как результат - коллекция высочайшего уровня, которая рано или поздно превратится в музей.

Первое, чем ошарашивает «Любовное письмо», - оно совсем маленькое. Даже чуть меньше, чем сорок на сорок пять сантиметров - как будто художник подглядел сценку из чужой жизни в замочную скважину. Маленькая жизнь маленьких людей на маленьком холсте - и ради этого холста затевается целая выставка, заключаются международные межмузейные соглашения, освобождается эрмитажный зал. И вообще, эта небольшая художественная почеркушка - один из шедевров голландского искусства, заслуживающий отдельной выставки.

Как всегда у Вермеера, на картине утро. Художник любил боковой свет, падающие искоса солнечные лучи. Вырываясь из окна, они заливают комнату. В комнате сидит молодая дама в желтом, она только приготовилась помузицировать на цистре, но тут прибежала служанка и протянула ей конверт. Не пришла, а именно прибежала: у входа в комнату служанка наспех скинула башмаки и бросила швабру. Молодая аристократка в смятении: она и рада письму, и взволнована им, и боится показать, что письма она ждала, а его отправитель ей небезразличен. Служанка же улыбается по-доброму: она-то видала виды, и относить любовные письма от кавалеров к дамам и обратно ей не впервой. Ее швабра как символ домашней рутины и башмаки как общепринятый в голландской живописи символ семейной пары оставлены на первом плане, они пророчат светлое матримониальное будущее юной госпоже и заодно композиционно углубляют пространство картины. У нас, русских, «два сапога - пара», а у голландцев - два башмака.

Свойственная Вермееру магия света, конечно, царит и в этой его картине, как и во всех прочих. Однако современный интерпретатор наверняка нашел бы повод сделать упор на классовую критику. И в самом деле, взгляд художника (то есть ремесленника, выходца из низших общественных слоев) внутрь аристократических покоев осуществляется как бы украдкой, через щель. И тут выясняется, что аристократия-то не так величественна, как хочет казаться: молодая госпожа разодета в шелка с горностаевой опушкой, но в комнате у нее сущий бардак, стоят корзины с бельем и валяются какие-то тюфяки, а перед входом в комнату сушатся тряпки и разбросаны смятые ноты. Да и самой юной даме, возможно, любовное письмо не в последнюю очередь важно как шанс выгодно выйти замуж и наконец выкарабкаться из пусть титулованной, но бедности. И бархатный занавес на первом плане лишь подчеркивает эту бедность: такие тяжелые шторы голландцы вешали в домах, чтобы не выпускать из них тепло - в домах, где постоянно топить печи было чересчур накладно.

Однако Вермеер не рассчитывал на модные марксистские интерпретации. Его интересовали чисто живописные проблемы - как льется по косой свет из единственного окна, как по-разному ложится на хлопковую косынку служанки и на шелковое платье госпожи, на льняную юбку простолюдинки и на меха аристократки. Как переливается на свету атлас и как поглощает свет бархат, как сияет матовая девичья кожа, как отражают свет жемчуга на шее и бриллианты в ушах. Интересны ему были и эмоции - недоумение и волнение девушки, понимающая улыбка немолодой служанки. Интересны ему были и фактуры: мрамор пола, дерево цистры, резьба на заднем плане. Наконец, коллег своих он тоже вспомнил: за спиной у двух женщин висят картины с лесным и морским пейзажами - наверняка Вермееру было кому из современников «подмигнуть» этими деталями на своем холсте.

Практика «выставок одной картины» для Эрмитажа уже давно не новость. Главный музей страны регулярно привозит что-то подобное из ведущих музеев мира: один, но шедевр. Для этого даже существует отдельная программа, которая так и называется: «Шедевры музеев мира в Эрмитаже». В ее рамках нам привозили уже много музейных хитов, теперь вот привозят Вермеера. В ответ Эрмитаж показывает в своем амстердамском выставочном центре подборку голландской и фламандской живописи из своей коллекции - в том числе полотна Рубенса, ван Дейка и Йорданса.