Ректор ТПУ: мы создаем базу для подготовки инженерной элиты . Очерки'О О жизни, о еде, о друзьях и путешествиях Вопросы для интервью с ректором

Вчера министром образования и науки РФ был назначен Дмитрий Ливанов, до последнего времени занимавший пост ректора МИСиСа - одного из ведущих технических вузов России.

Накануне с Дмитрием Викторовичем встретился корреспондент "РГ". Речь шла о проблемах и перспективах отечественного образования и науки.

Дмитрий Викторович, по опросам, в этом году в технические вузы собираются поступать даже самые слабые троечники. Что вы думаете?

Дмитрий Ливанов: Троечнику нечего делать в инженерном вузе. Это однозначно. А если его куда-то и возьмут, то он будет плохим инженером. Качество приема в вузы - важный вопрос, на который нет простых ответов. Прежде всего, надо повышать мотивацию хорошо подготовленных выпускников идти в технические вузы. Для этого нужно увеличивать там стипендию, допустим, до 10 тысяч рублей в бакалавриате. И активнее привлекать к выплате стипендий работодателей. Одновременно надо повышать уровень преподавания физики и математики в школе. Нужны новые программы и учебники, которые были бы интересны детям.

Учителя в 11-х классах жалуются: школьники забросили предметы, по которым не надо сдавать ЕГЭ. Мол, зачем их учить, если аттестат никакой роли не играет?

Дмитрий Ливанов: Возможность учета среднего балла аттестата в качестве дополнения к ЕГЭ обсуждается. Но не надо забывать, что так уже когда-то было и привело к небывалому росту липовых медалистов. К олимпиадам у меня тоже претензии. На ЕГЭ, в отличие от олимпиад, вы можете что-то оспорить, подать апелляцию, посмотреть базу данных, сравнить свой результат с другими, а в системе олимпиад все это закрыто. Так что действие субъективного фактора очень велико.

Главным критерием отбора все-таки является ЕГЭ. С каждым годом проходной балл в МИСиСе повышается. Например, в прошлом году на специальности "экономика" и "менеджмент" он был 77-80 баллов, на "автоматизацию технологических процессов" - 66. Самый низкий проходной балл был на "технологию художественной обработки металлов" - 59. Самые популярные специальности в этом вузе - связанные с нанотехнологиями и информационными технологиями. Туда принимают 350-400 человек каждый год.

А вы сами школу не с золотой медалью окончили?

Дмитрий Ливанов: Нет. Я учился в 91-й московской школе при РАО, у меня были пятерки по всем предметам, кроме НВП. Так что медаль мне не дали.

Ректоры жалуются, что студенты-высокобалльники часто не подтверждают свои оценки и в среднем с первого курса приходится отчислять до 10 процентов. В МИСиСе как?

Дмитрий Ливанов: Претензий к абитуриентам, которые поступили с высокими баллами, у меня нет. Хотя разница между теми, кто пришел с 80 баллами и с 60, конечно, чувствуется. Но к третьему курсу студенты обычно выравниваются. Однако до выпуска доходит только 50 процентов поступивших. Если человек не справляется с задачами, которые перед ним стоят, мы вынуждены отчислять. И никаких упреков по этому поводу никогда не слышали. Другое дело, что, теряя студентов, вуз проигрывает и в финансировании. Каждый год МИСиС выпускает 1000 человек, 600 из них - инженеры и технологи, и все они находят работу. Предприятиям очень нужны кадры, но такие, которые не надо доучивать или переучивать, которые готовы к работе без дополнительных усилий со стороны работодателей.

- В Москве, как известно, металлургических предприятий нет. Чем выпускника столичного вуза заманить в Липецк или Кемерово?

Дмитрий Ливанов: Такова нынешняя ситуация - люди экономически мотивированы на то, чтобы остаться в столице. И к этому надо относиться нормально. Пусть Москва готовит техническую, творческую элиту, но это по определению небольшое количество людей. Сегодня, к примеру, инженеров нам надо не так уж и много. При этом мест в вузах у нас в три раза больше, чем было тогда. Очевидно, что мест должно быть меньше, но стоимость одного студента при этом должна быть значительно выше. Не 60 тысяч, как сейчас, а 200-250 тысяч рублей. Как только мы уйдем от всеобщего бесплатного высшего образования, появятся механизмы, которые помогут привлечь на предприятия ценные кадры. Например, образовательный кредит. Если хорошее образование будет стоить дорого и человек вынужден за него платить, он сможет взять кредит, а будущий работодатель в обмен на обязательства погасит его.

Раздаются предложения: закрыть треть вузов. Вы согласны?

Дмитрий Ливанов: Дело не в количестве вузов. А в том, сколько студентов там обучается за счет государства. Я думаю, эта цифра может быть уменьшена в два раза с одновременным повышением финансирования для оставшихся мест.

А сколько, интересно, получает профессор МИСиСа?

Дмитрий Ливанов: Средняя зарплата профессоров - около 60 тысяч рублей. Есть те, кто получает 200 тысяч, и те, кто 30, - столько вуз платит тому, кто не занимается наукой и, скорее всего, работает тут по совместительству. МИСиС приглашает на работу ведущих ученых. Например, проректор по образованию - американец Тимоти О`Коннор отвечает за развитие системы образования в вузе. До прихода в вуз работал в Американском совете по международному образованию. Другой иностранный специалист - Пейдж Хеллер работает в должности директора центра трансфера технологий. У МИСиСа, как и у большинства российских вузов, мало опыта в превращении научных разработок в рыночный продукт. И вуз пригласил специалиста из США, который много лет подряд занимал аналогичную должность в одном из ведущих американских технических университетов. Кафедрой обработки металлов под давлением руководит профессор Рудольф Кавалла из Германии. Планируем взять на работу около 100 иностранных ученых как минимум на пять лет.

Дмитрий Ливанов: Все приглашенные профессора читают лекции на английском языке. Поэтому три года назад вуз ввел на бакалавриате уникальную программу обучения английскому языку, взяв за основу технологию Кембриджа. Особенность в том, что абсолютно все студенты занимаются английским 8 часов в неделю четыре года подряд, а потом сдают не экзамен, а проходят международное тестирование IELTS и получают сертификат, который признается в 6000 учебных заведений в 135 странах мира.

Российских преподавателей тоже учите английскому?

Дмитрий Ливанов: Для молодых, которых еще можно научить, вуз проводит интенсивную языковую переподготовку. Разработаны программы магистратуры на английском языке, развиваются программы обмена кадрами и студентами. Английский - язык науки в мире.

Кстати, вы сами где учили язык?

Дмитрий Ливанов: За границей, где работал после окончания МИСиСа.

Среди выпускников МИСиСа есть миллиардеры из списка Forbes. Они вузу помогают?

Дмитрий Ливанов: Недавно создан эндаумент-фонд, средства которого пойдут на развитие университета. Определенную помощь оказали и бывшие выпускники. В списке Forbes есть выпускник МИСиСа Михаил Фридман, которого мы иногда приглашаем на встречи со студентами.

Дмитрий Ливанов: Он рассказывает о себе и своей жизни. Студентам все это очень интересно. Нынешнее поколение очень критично, прагматично и нацелено на успех.

- Раньше физики не только зарабатывали деньги, но и читали хорошие книги, музицировали. Вот вы, например, какую книгу сейчас читаете?

Пелевина. Правда, три последних романа мне не очень понравились. Люблю детективы на английском языке. Часто бываю в театре, недавно смотрел "Щелкунчика" в Большом театре. Музыкой не занимаюсь. Зато дети - и дочь, и сын - музыкально одаренные и серьезно занимаются музыкой.

Почему к 2035 году будут востребованы не профессии, а навыки, как российским инженерам пробиться на международный рынок, каких студентов должен готовить современный университет и зачем ректору переодеваться в Дарта Вейдера, рассказал сайт доктор технических наук, профессор, ректор Университета ИТМО Владимир Васильев.

Университет ИТМО курирует профиль «Наносистемы и наноинженерия» Олимпиады НТИ. Вы можете спрогнозировать, чем участники профиля будут заниматься к 2035 году?

Стоит отметить, что мы курируем профиль «Наносистемы и наноинженерия» Олимпиады НТИ совместно с Московским государственным университетом, так как в данном профиле тесно переплетаются физика и химия. За химический блок отвечает МГУ, а мы подходим с точки зрения физики.

Сейчас сложно сказать о конкретных вещах, которыми будут заниматься участники данного профиля в 2035 году, но можно попытаться обозначить те области, которые, на мой взгляд, будут наиболее интересны и где разработки в сфере наноинженерии будут широко востребованы.

Прежде всего, это информационные технологии - создание квантовых компьютеров, квантовых симуляторов, устройств для реализации систем квантовых коммуникаций.

Вторая область связана с биологией и медициной. Это различные нанодатчики и наноинструменты, с помощью которых можно определять, диагностировать те или иные элементы в биологическом мире и в человеческом организме, а также инновационные инструменты для профилактики и лечения тяжелых заболеваний, позволяющие вмешаться в ту или иную нестандартную ситуацию и выправить на наноуровне сбои в организме.

Третья область, в которой также будут активно использоваться достижения нанотехнологий и наноинженерии, - это фармацевтика. Здесь речь идет не только о создании новых, более эффективных молекул лекарственных веществ, но и о конструировании специальных матриц для таргетированной доставки лекарств, которые будут одновременно и диагностировать болезнь, и лечить ее путем адресной доставки препарата и направленного воздействия на пораженные органы, ткани, кровеносные сосуды. Такой подход, при котором фармацевтический препарат выполняет функции и средства диагностики, и терапевтического агента, называется тераностикой.

Кроме того, разработки в сфере наноинженерии, безусловно, будут востребованы в области создания новых материалов для технических решений, использования в быту и так далее.

- Какие профессии будут востребованы к 2035 году?

Я думаю, что в 2035 году будут популярны те профессии, которых сегодня нет. Поэтому сейчас, пожалуй, нужно говорить о компетенциях , которые будут востребованы.

Уже очевидно, что к тому моменту широкое развитие получат технологии искусственного интеллекта, роботизация. Значительную часть рутинной работы на производстве и в сфере услуг, в которой сегодня задействовано много людей, может и должен взять на себя искусственный интеллект.

Соответственно, будут востребованы специалисты, деятельность которых связана с созданием и использованием киберфизических систем, обеспечением безопасности данных систем, интеграции их с человеком; с робототехникой и искусственным интеллектом. При этом компетенции данных специалистов будут смещаться из логической, детерминированной области в эвристическую - ту, где во главе угла будет творчество, а поддерживать его будут технологии. Как это будет называться и где стыковаться, пока тяжело сказать, но акценты, думаю, все-таки будут смещаться непосредственно на человека, на его развитие. Конкретные профессии сейчас назвать сложно. Однако совершенно ясно, что нет ни одной профессии из ныне существующих, которые войдут в десятку наиболее востребованных в 2035 году.

Университет ИТМО участвовал в разработке программы «Цифровая экономика». В связи с этим вопрос: какое место через некоторое время смогут занять победители Олимпиады НТИ в цифровой экономике?

На мой взгляд, победители Олимпиады хорошо вписываются в развивающиеся сквозные технологии - это тот же самый искусственный интеллект, большие данные, информационная безопасность, квантовые технологии. Сквозные технологии пронизывают все рынки НТИ. Это и AutoNet, и MariNet, и NeuroNet, и другие. Как вы знаете, в сфере IT продукты и технологии живут совсем недолго, от одного до трех лет. Поэтому важно, чтобы ребята обладали способностью к быстрым изменениям, гибкостью, умели подстраиваться. Я уверен, что и предприятия, и научно-исследовательские организации, и университеты в будущем с радостью примут сегодняшних победителей Олимпиады.

- Что нужно российскому инженеру или инженерной команде, чтобы быть востребованным на глобальном рынке?

Помимо профессиональных, а также надпредметных компетенций (то, что называется soft skills ), необходимо развивать постановку критического, рационального, системного мышления. Инженер должен не просто видеть решение конкретной задачи, но и уметь предсказывать, как это повлияет на окружающую среду, на человека, на другие технические системы и так далее. Необходим именно системный подход, новое мышление. При принятии того или иного технического решения специалист должен все время задавать себе вопрос: «Что за этим последует?»

Ведь инженер внедряет в конкретные технические изделия, в ту или иную технологию или конструкцию то, что сделано учеными, - результаты фундаментальных или прикладных исследований. Для того чтобы все это использовать и, что называется, не навредить, а получить положительный эффект, надо понимать, какие изменения повлечет за собой твое решение и как они будут связаны с другими областями. У Брэдбери в рассказе «И грянул гром» описан «эффект бабочки»: одна мелкая деталь может повлиять на то, что будет происходить в целом мире. Для инженера тоже крайне важно это понимать.

Университет ИТМО присоединился к платформе дистанционного обучения edX. Как вы думаете, какое место дистанционные форматы обучения займут, скажем, в том же 2035 году? Зачем нужен университет, если есть Интернет?

Во-первых, безусловно, дистанционное обучение и дистанционные технологии будут развиваться, и нет сомнений, что все больше и больше людей, особенно тех, кто решит переобучиться или повысить свою квалификацию, будет использовать дистанционное обучение.

Во-вторых, по понятным причинам, и мы все это знаем, высшая школа по качеству географически распределена неравномерно. Не только в России, а по всему миру. Поэтому для того, чтобы чуть-чуть выровнять уровень подготовки, важно, чтобы люди, которые не имеют возможности очно обучаться в тех или иных университетах, могли получить недостающие модули, компетенции, знания у лучших команд и преподавателей, географически удаленных от них. Это актуально и для России, потому что ни для кого не секрет, что и уровень преподавания, и уровень проведения научных исследований в нашей стране различается от региона к региону.

Разумеется, у нас есть признанные научные школы и великолепные преподаватели, поэтому так важно давать доступ к лучшим практикам с помощью дистанционных форматов. Особенно в условиях стремительно развивающихся технологий и общества в целом. Мы говорим о концепции «Образование через всю жизнь». Сегодня это наша реальность. Необходимо постоянно получать дополнительные знания и навыки, которые можно изучать модулями и сразу же использовать на практике. И эта роль дистанционного обучения будет повышаться.

А университет нужен потому, что он дает фундаментальную подготовку, фундаментальное образование и навыки очной совместной работы face-to-face , решения проблемы в команде. Кроме того, высшая школа закладывает не только фундаментальную базу, но и особое мышление. Поэтому от университета никуда не деться. Другой вопрос в том, что с развитием искусственного интеллекта и роботизации университет будет меняться. Например, будут появляться интернет-помощники с искусственным интеллектом вроде бота: тьютор-бот, бот-преподаватель. Но фундаментальность можно дать только при очной работе. И несмотря на то, что мы сами активно принимаем участие в разработке дистанционных курсов, университет будет необходим.

В будущем дистанционный формат обучения будет предполагать не просто использование онлайн-общения, но и удаленное использование лабораторий. Некоторые ответы на вопросы будут идти не от конкретного преподавателя, а от электронного тьютора-бота. Что касается места, которое займут удаленные форматы, если мы говорим о сочетании очного и дистанционного обучения, то здесь все зависит от формы обучения. Если это дополнительная, а не основная образовательная программа, дистанционные компоненты могут составлять до 100%. Если мы говорим об основной программе, которая дает фундаментальные знания, постановку мышления, то, по моей оценке, в этом случае дистанционные курсы будут использоваться не более чем в 50% случаев. Остальные 50% материала студенты должны будут проходить в очном режиме.

- Каким должен быть современный университет?

Во-первых, современный университет, в котором готовят людей для будущего, должен работать с опережением, а значит, понимать, предсказывать, желательно лет на десять вперед, что будет происходить с обществом, с окружающим миром и технологиями, и выбирать те направления подготовки, которые будут востребованы на горизонте не менее десяти лет.

Более того, сам университет должен стать зеркалом преобразований, которые происходят в мире. Так, мы понимаем, что информационные технологии коренным образом меняют нашу жизнь, они меняют и подход к высшему образованию, и от этого никуда не деться. Наш физический, реальный мир все теснее становится связан с виртуальным. Такое сочетание, баланс между реальностью и виртуальностью, должно быть представлено и в современном университете.

Во-вторых, понятно, что ни один университет не может быть «всеядным», одинаково компетентным во всех сферах: гуманитарной, творческой, технической, естественнонаучной. Вуз должен выбрать конкретную фокусировку, на которой он сосредоточит все свое внимание и ресурсы: кадровый потенциал, учебно-лабораторную базу и так далее. Для того чтобы это сделать, нужна программа университета, общее видение, которое создает коллектив вуза. Чтобы создать такую программу, важно иметь видение 10-летнего и даже 20-летнего образа вуза. А для этого нужно четко осознавать миссию университета, стратегию, цели и задачи, которые перед ним стоят.

Этим современный университет и должен отличаться - умением предсказывать будущее, реагировать на те изменения, которые происходят, определять свое место в данных процессах, то, какие он решает задачи, работает на глобальном рынке или же решает задачи какой-то отрасли, сегмента рынка, локального социума. Это все относится к миссии университета, стратегическим целям и программе. И если все это определено, тогда становится понятно, какими ресурсами нужно его обеспечивать для выполнения данных задач: кадровыми, финансовыми, временными, материальной базой, или же нужно корректировать миссию, стратегическую цель, программу. Вот что такое современный университет, он должен быть гибким, мобильным, но не терять из виду свое предназначение.

Также, безусловно, крайне важна интердисциплинарность, не мульти-, не меж-, а именно интер-. Это мы разложили мир на физику, химию, а природа, сама жизнь не раскладывается по отдельным составляющим, одно влияет на другое. Поэтому современный университет не должен давать «нарезку» по дисциплинам, он должен попытаться их объединить, основываясь на тех компетенциях, которыми он обладает. Примером интердисциплинарности могут служить трансляционные IT в различных предметных областях: в медицине, биологии и социологии. Это одна из дисциплин, в которой присутствует органичное взаимопроникновение компетенций, а не просто ситуация, когда встретились, например, социолог и врач. Это глубоко интегрированная работа специалистов разных областей.

Наконец, вуз не должен терять самоценность высшего образования. Мало готовить чистых «ремесленников», университет оставляет и должен оставлять за собой, в качестве своей миссии, развитие интеллектуального, творческого потенциала, который заложен в человеке.

- Команда Университета ИТМО в этом году в седьмой раз выиграла всемирный чемпионат по программированию АСМ ICPC. Какие победы или достижения ваших студентов вы считаете ключевыми?

Если говорить об АСМ ICPC, то, как всегда, конечно, лучше всего запоминается первая победа. Любая победа из этих семи важна, но особенно важна стабильность: она показывает уровень подготовки, свидетельствует о том, что мы задаем и держим определенную планку, если говорить о программировании.

Однако для меня ключевыми являются те победы и достижения студента, которые заставили его самого подняться вверх на ступеньку, две, а то и несколько, те, благодаря которым он нарастил и реализовал свой потенциал. И неважно, в какой области - в учебе, науке, спорте или творчестве. Любая победа над собой - это главное достижение, необязательно становиться чемпионом мира. Например, если студент создал свою компанию и занимается социальным предпринимательством, добровольчеством, помогая людям, он развивает свой потенциал, эмпатию, способность сопереживать окружающим и при этом занимается конкретным делом, это достижение. И если большинство наших студентов, я надеюсь, совершают такие, назовем их, микропобеды, значит, университет работает правильно, создает ту среду для реализации потенциала, в которой эти победы и достижения возможны. Ключевые достижения - это те достижения, которые направлены на развитие человека.

Университет ИТМО занимается акселерацией студенческих стартапов. Что нужно, чтобы развивать технологический стартап в России?

Первый компонент технический: студенческие технологические стартапы должны базироваться на новых знаниях, которые были получены в результате научно-исследовательской работы. Необязательно своей собственной, но студенту необходимо хорошо понимать ту область, в которой он или она собирается заниматься предпринимательством, если мы говорим именно о высокотехнологичном предпринимательстве.

Второе - нужно уметь адекватно оценивать возможность реализации своей идеи, и этому нужно обучать.

Третье - необходимо понимать запросы потребителя: нужен ли людям тот продукт, который ты выводишь на рынок, будет ли он востребован, есть ли у него свой покупатель.

Четвертое - устойчивость к неудачам. Этому также необходимо обучать. Если ты получил отрицательный результат, если по тем или иным причинам не получилось выйти на рынок, ничего страшного в этом нет. Это не значит, что все рухнуло и жизнь не удалась, все равно надо продолжать.

Описанное выше должна давать та среда, в которой работает студент, молодой технологический предприниматель. Инструментов достаточно много: это стартап-школы, стартап-акселераторы, бизнес-инкубаторы, различные коворкинги (в наше время их называли «курилками»). Все эти инструменты и форматы уже хорошо отработаны, но важно, чтобы все они также были взаимосвязаны.

Сейчас это уже должно стать общей системой, которая должна носить локализованный для России характер. Нужно создать среду, которая позволит студенческому технологическому предпринимательству расти. При таких условиях молодежь - те, кто имеет предпринимательскую жилку, - сможет реализовать себя и начать собственное дело. Таких людей, как известно, не очень много, так же, как и ученых, но тем не менее подобная среда должна быть сформирована, именно локальная среда. Просто перенести в российские реалии тот или иной опыт, который существует, например, в Калифорнии, Сингапуре и даже в близлежащей Финляндии, не получится: разная ментальность, организация инновационного процесса, механизмы и объемы финансирования, отношение к инновациям и так далее.

При этом для России необходимо, чтобы среда для развития подобных студенческих инициатив развивалась именно на базе университетов. Если вспомнить опыт Калифорнии, например, то там ни один университет не создает такую среду, так как рядом находится Силиконовая долина, и крупнейшие компании проводят там свои акселерационные, инкубационные программы. Поэтому Стэнфордскому университету не обязательно создавать полноценную экосистему для развития инноваций. В нашей стране ситуация другая. Создание инкубатора в отрыве от университета, от той подпитки, которую он дает, в России, на мой взгляд, невозможно. Должна быть выстроена целая цепочка инструментов, должна быть возможность создать свою траекторию развития под каждый технологический стартап. Я глубоко убежден, что в России за это должен отвечать университет как организатор, как некое ядро этого кластера. Но это не означает, что государство и бизнес должны оставаться в стороне - без их помощи не обойтись.

- Что, кроме результатов ЕГЭ, нужно принимать во внимание, зачисляя абитуриента в вуз?

ЕГЭ - это решение стандартных задач, он показывает минимальный уровень подготовки. И мы часто видим, что многие творческие люди, которые «горят» чем-то, генерят идеи и смотрят вперед, не очень хорошо сдают экзамен: они не могут или не хотят решать обычные задачи, а ставят перед собой нестандартные. С такими людьми работать тяжелее, но интереснее. Этих ребят нельзя терять, и для этого существуют различные конкурсы, олимпиады, творческие задания. Всегда можно найти вариант. В этом году у нас был абитуриент из Мончегорска: по ЕГЭ он не проходил к нам на бюджет, переволновался на экзамене по математике и недобрал баллов. Но мы узнали, что он нашел серьезную уязвимость в соцсети «ВКонтакте». Мы с ним побеседовали и поняли, что мальчик очень талантливый, по некоторым дисциплинам в области информационной безопасности его знания соответствуют третьему-четвертому курсу бакалавриата. Конечно, мы его взяли - он будет обучаться за счет университета. Существующая система не должна быть препятствием к тому, чтобы такие таланты учились именно в том вузе, который поможет им максимально раскрыться.

Потому что Университет ИТМО создает будущее. Мы смотрим вперед и занимаемся тем, что, мы уверены, будет востребовано спустя десятилетия. В качестве одной из основных задач мы видим раскрытие потенциала студента. Мы не стремимся его переучить, а хотим раскрыть заложенные в нем таланты.

Университет ИТМО - это первый неклассический вуз: он ставит перед собой нестандартные задачи, пытается ответить на большие вызовы, которые уже стоят или могут встать перед человечеством, и использует нестандартные методы для решения данных задач. «Неклассический» означает отсутствие шаблонов, отсутствие штампов.

Наконец, нахождение в нашем вузе предполагает активное взаимодействие, совместную работу людей всех уровней, будь то администратор, лаборант, преподаватель, декан, студент. Наша позиция в том, что каждый несет ответственность за развитие Университета ИТМО, а не просто получает какие-то блага, «образовательные услуги». Если одиннадцатиклассники видят себя именно такими, то Университет ИТМО - для них. А если они приходят с желанием «научите меня, я хочу получать, но не готов вкладываться, отдавать и создавать», то это не абитуриент и не студент Университета ИТМО.

Два года назад вы во время сессии переоделись в Дарта Вейдера, студенты Университета ИТМО стали джедаями, а преподаватели - ситхами. К чему готовиться первокурсникам этого года? Старки против Ланнистеров, ледяные драконы?

Здесь все очень просто: это не я переоделся, а меня переодели. Не мы готовим что-то первокурсникам, а сами студенты вместе с молодыми сотрудниками и преподавателями каждый раз придумывают что-то новое - то, о чем я сам могу и не знать. Например, я не знал, кто такой Дарт Вейдер, мне долго объясняли. И этот случай вновь отсылает к определению «неклассический». Данная характеристика проявляется в том числе и в наших нестандартных кампаниях к сессиям. Все это придумывает и реализует молодежь, а не ректорат, и мы, более взрослое поколение, с удовольствием принимаем в этом участие. Поэтому вопрос о том, какой будет следующая сессия, точно не ко мне. А мы будем содействовать этой задумке и не вмешиваться.

Здравствуйте, Сергей Михайлович!
От имени студентов нашего института хотелось бы поздравить Вас, как руководителя с недавним событием — юбилеем института, пожелать Вам огромной энергии, сил и безграничного терпения на этом ответственном посту! Пусть из Вашего вуза выходят только профессионалы высокого класса, которые своей деятельностью будут приносить большую радость и пользу себе, своим близким и нашему обществу.

Сергей Михайлович: спасибо!

В этом интервью мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.
Сейчас вы ректор крупнейшего негосударственного вуза России, а любили ли Вы учиться и посещать занятия? Легко ли давалась Вам учеба?

Сергей Михайлович: Да, я любил учиться и регулярно посещал занятия. Я окончил Политехнический университет, гидротехнический факультет. По первому образованию я инженер-строитель-гидроэнергетик. Учиться мне было интересно. В то время создавалось много гидростанций, потому мы часто ездили на практику, общались со студентами других вузов, которые тоже выезжали на строительство. Время было интересное и учиться было не менее интересно.

Кто для вас был авторитетом?

Сергей Михайлович: Родители — это люди, которые подарили нам жизнь и поставили нас на путь истинный. Мне повезло, я родился в многодетной семье. Я одиннадцатый ребенок, поэтому семья у нас была очень большая и дружная. И конечно, я благодарен родителям за то, что они позволили мне и заниматься любимым делом и получать образование.

Как Вы оцениваете уровень сегодняшних студентов с точки зрения их готовности и способности осваивать дисциплины, которые преподают в ИВЭСЭП?

Сергей Михайлович: Это очень широкий вопрос. Ответить на него очень сложно, потому как надо говорить об образовании в целом. И в первую очередь о среднем образовании, которое сегодня дает школа. Именно от среднего образования зависит уровень знаний и подготовка абитуриентов, которые приходят поступать в наш вуз.

С моей точки зрения, раньше абитуриенты, которые приходили поступать в ИВЭСЭП, были более подготовленные, более целеустремленные.

Сегодня у них больше выбора и возможностей реализовать себя в разных отраслях знаний. И образование сегодня находится на переломе, потому что появляются новые образовательные стандарты, которые постоянно меняются. На нашем двадцатилетнем пути мы работаем уже по трем образовательным стандартам. Мы не успеваем освоить один стандарт, как появляется новый, может это конечно, и хорошо, но с другой стороны, нет определенной стабильности, поэтому и преподавателям сложно и студентам сложно приспособиться к тем требованиям, которые есть сегодня.

Сергей Михайлович, какие поправки, по Вашему мнению, необходимо внести в современную систему образования?

Сергей Михайлович: Знаете, ещё с советских времен мы всегда гордились уровнем образования, которое давали наши вузы. И я считаю, что тот фундамент, который был заложен, позволяет высшему образованию находиться на достаточно высоком уровне и сегодня.

Однако сегодня появляются новые программы, новые планы, новые стандарты, которые привносят изменения в деятельность вуза.

Сегодня студент не закрепощен, в плане привязки к одному вузу, потому что и система Болонского образования, и система бакалавриата позволяют заниматься сетевым образованием. То есть студент может проучиться год или два в одном вузе, перейти в другой, вернуться обратно в первый вуз. У студентов есть возможность выбора.

Какие перспективы и главные задачи сегодня у ИВЭСЭП?

Сергей Михайлович: Задачи большие. Во-первых, сохранить тот потенциал, который был заложен на протяжении этих 20 лет, мы выпустили более 40 тысяч специалистов и бакалавров. Наши выпускники — специалисты высокого уровня!

ИВЭСЭП – крупнейший вуз, который осуществляет образовательную деятельность не только в Санкт-Петербурге, но и в существующих филиалах.

Мы основываемся на системе непрерывного образования человека в течение всей жизни, которой занимается наш учредитель — МОО «Общество «Знание». Я считаю, что у нас хороший потенциал, потому что мы работаем в единой связке с нашим учредителем — общественной организацией, которая с 1947 года занимается просветительством.

Хотелось бы услышать несколько слов в адрес студентов ИВЭСЭП и абитуриентов, которые еще только планируют поступать в наш вуз.

Сергей Михайлович: Я хочу сказать одно, если студент приходит в вуз за знаниями, то знания он здесь получит. У нас очень хорошие специалисты, я всегда говорил, что мы не выбираем преподавателей, мы ищем самых лучших. Авторитет нашего учредителя — МОО «Общество «Знание» позволяет отбирать только лучших преподавателей, которые реализовывают свои авторские программы реализовать именно в ИВЭСЭП. Если студент хочет получить качественное образование, то ИВЭСЭП будет правильным выбором! А если студент приходит в институт не за образованием, а «за компанию», то учиться ему здесь будет сложно.

Поэтому мы за хорошую и взаимную работу, работу преподавателя, работу студента. Кроме того, я бы затронул ещё студенческую жизнь. Я считаю, что высшее образование — это не только получение знаний, но и воспитание человека, и в ИВЭСЭП есть все возможности активной студенческой жизни. Я надеюсь, что студенты приходя к нам в институт, не разочаровывается, а наоборот – реализовываются и проявляют себя в каких-то новых гранях.

Президент планирует всерьез взяться за повышение престижа инженерных кадров. Об этом Дмитрий Медведев заявил на встрече со студентами технических вузов в Магнитогорске. Для главы государства стало очевидным, что "без квалифицированных инженеров у России нет будущего". Насколько высок спрос на выпускников инженерных специальностей сегодня и каков он будет завтра? Об этом мы беседуем с ректором Вятского государственного университета Валентином Пугачем.

- Валентин Николаевич, долгие годы об инженерах не вспоминали. Из-за нищенской зарплаты они уходили в коммерцию. Сегодня глава государства лично взялся за повышение престижа профессии. Неужели все так плохо?

Действительно, в последние десятилетия государство не сформировало заказа на подготовку инженеров. Кто герои нынешних газет и ТВ? Кто угодно, только не инженеры. Шоу-бизнес, трейдеры, юристы… А ведь когда-то в России дипломированные инженеры были частью элиты общества! Тем временем мы то и дело сталкиваемся с авариями на производстве и техногенными катастрофами, причинами которых является так называемый "человеческий фактор". Никакая модернизация страны невозможна без квалифицированных инженеров, специалистов точных наук.
Чтобы повысить престиж профессии, нужны кадровые лифты, привлекательные зарплаты. К сожалению, сегодня очень низкая активность со стороны большинства руководителей предприятий, которые не готовы четко сформулировать, что же им необходимо, сформировать свой спрос. Университет готов идти навстречу: мы инициируем встречи с главными инженерами и руководителями предприятий по вопросам развития инженерного образования.

- Говоря о существующем дефиците квалифицированных инженеров, на которых есть высокий спрос, Медведев заметил: лишь треть их устраивается на работу по специальности, а "две трети растворяются неизвестно где"…

Что значит "неизвестно где"? По нашим данным трудоустройство выпускников ВятГУ инженерных специальностей очень высокое - 80-90%. При этом определенный процент людей, не желающих работать по полученной специальности, будет всегда. Еще в школе люди сделали неправильный выбор, но вуз все-таки окончили - ради получения "корочек". Это вопрос грамотной профориентации в школах, которым мы стремимся помогать: регулярно проводим бесплатные открытые уроки по химии, физике и другим предметам. В то же время за лучшими выпускниками-инженерами предприятия к нам выстраиваются в очередь. И это как раз те специальности, которые может и не слишком популярны, но у работодателей весьма востребованы.

- Например?

С 70-х годов "политех" сотрудничает с екатеринбургским заводом "Уралэластотехника", который производит уплотнители для окон, дверей, в том числе для автопрома. Нашими выпускниками там очень довольны. И ежегодно с 4 курса на практику берут по пять человек, а потом лучших - на постоянную работу. Сразу предоставляют квартиру и зарплату под 20 тысяч рублей. Кстати, должность главного технолога завода занимает наш выпускник, который сегодня работает над проектом совместно с Renault-Nissan.
Или возьмем энергетиков: без работы такие выпускники не останутся. Здесь целые династии: дети идут по стопам родителей зная, что смогут обеспечить себя и свою молодую семью.

- Вопрос по поводу подготовки специалистов, которых на рынке труда переизбыток. Министр образования Андрей Фурсенко заверил, что количество бюджетных мест для юристов и экономистов уже сокращено...

Мы не готовим юристов. Как классическому университету нам заманчиво было бы иметь юридический факультет. Но, зная высокие требования, которые предъявляет Дмитрий Медведев (сам юрист по образованию) и требования министерства, мы не форсируем движение в эту сторону. Более логично было бы присоединить к университету филиал МГЮА, что позволит повысить качество юридического образования и сохранить важное направление подготовки для области. Эти предложения озвучивались губернатору и ректору академии, вопрос в стадии проработки.
Что касается экономистов, то мы готовим в первую очередь специалистов, связанных с производством и управлением на производстве. Например, выпускники по профилям обучения "Управление инновациями в промышленности", "Архитектура предприятий"", "Прикладная информатика в экономике", "Производственный менеджмент" - это будущие управленцы, понимающие производственные процессы.

- А как насчет "осовременивания" специальностей? Наверное, в недалеком будущем будут востребованы специалисты по производству органов, генной инженерии, космические гиды…

Университет просто обязан смотреть в будущее, открывать специальности, которые еще только ожидает признание и популярность. Среди немногих вузов в стране мы сегодня готовим биотехнологов и микробиологов. На выпускающей кафедре микробиологии - 11 профессоров, докторов наук и 8 доцентов, кандидатов наук. За три последних года - 85 научно-исследовательских работ, которые стали основой дипломов студентов. По грантам нефтяных, медицинских и фармацевтических компаний ученые ищут новые способы очистки окружающей среды, создают пробиотики, вакцины, кормовые добавки, изучают наночастицы и многое другое.
Из перспективных специальностей могу назвать такие, как "Мехатроника и робототехника". За этим будущее. Кстати, у нас есть направление "Сервис", а сервис сейчас везде, чего не коснись - в том числе и будущего космического туризма. Полный спектр направлений подготовки можно посмотреть на сайте (www.. Ред.).

- Как вуз интегрирован в международную систему высшего образования?

Наши преподаватели выезжают на научные конференции за рубеж, обмениваются опытом. Мы планируем более активно приглашать интересных лекторов из-за границы, имеющих передовой опыт инжиниринга.
Иностранные студенты учатся на специальностях "Городское строительство и хозяйство", "Технология машиностроения", "Управление и информатика в технических системах", "Сети связи и системы коммуникации", "Безопасность технических процессов и производств", "Микробиология", а наибольшей популярностью пользуется направление "Электрические станции".
Наши студенты побеждают на международных олимпиадах. Например, недавно студенты факультета прикладной математики и телекоммуникаций привезли серебряную медаль с международной командной математической олимпиады в Израиле, где соревновались представители 17 стран.

- Сейчас модно стало говорить о создании кампусов на манер западных университетов. Как вы думаете, для ВятГУ это реально?

У нас уже есть свой студенческий городок в районе ул. Московской и Производственной, который планируем расширять. Это не только 4 общежития, но и столовая, кафе, спорткомплекс, профилакторий. В общежитиях мы недавно сделали ремонт и закупили в комнаты новую мебель (чего не делалось ранее многие годы). Кроме того, у нас по городу десять учебных корпусов, из них пять - в самом центре.

- Президент призвал технические вузы минимизировать непрофильное обучение и пообещал помощь… ВятГУ - классический или технический вуз?

Многие классические университеты являются преемниками гуманитарных или технических вузов. Являясь сегодня классическим университетом, мы развиваем все направления. По факту у нас больше технических специальностей. Но пока мы финансируемся государством по подготовке технических специалистов лишь на 70%, мы вынуждены иметь и платные формы обучения. А больше всего платников - на неинженерных специальностях. С момента создания гуманитарного факультета (где есть и бюджетные места) выросли кафедры иностранных языков, физвоспитания, истории, психологии, политологии, философии. Сегодня хорошее знание английского обязательно для всех, кто планирует карьерный рост: это открывает двери мировых автоконцернов, совместных предприятий и т.д. С этого года мы заявили набор по специальности "тележурналистика" и будем готовить профессионалов, способных разбираться в проблемах производства, в специфике бизнеса, готовить качественные аналитические материалы. Кстати, у нас есть собственное студенческое телевидение, где можно практиковаться.

- Думаю, выпускники журфака ВятГУ сыграют свою роль и в повышении престижа профессии инженера. К слову о пропаганде: университет продвигает свои научные разработки? На встрече со студентами Медведев укорял студентов и ученых, что они не занимаются своей "раскруткой".

На базе ВятГУ ежегодно проводится Всероссийская научно-техническая конференция "Общество. Наука. Инновации", где сотрудники и студенты представляют свои наработки за год. В этом году такая конференция будет проходить с 18 по 24 апреля. На нее уже подано более 600 заявок.
У нас есть патенты на изобретения, полезные модели и свидетельства на программы и базы данных. В 2010 году получено 16 охранных документов, в текущем году уже подготовлено три заявки на изобретения и более семи на программы, готовятся еще несколько заявок на базы данных и изобретения. Три ноу-хау от вуза сейчас передаются в качестве уставного капитала в малые совместные предприятия. Регулярны публикации в научных журналах ВАК (Высшей аттестационной комиссии минобразования). У нас несколько научных школ, которые возглавляют доктора и кандидаты наук, участвующих в конкурсах различных фондов и государственных. Это дает возможность практического применения своих разработок. Для упрощения доступа обучающихся к электронной библиотеке, к преподавателям и консультантам в вузе сделаны бесплатные Wi-Fi-точки доступа к интернет.

- Глава государства не согласился с мнением, что слабые абитуриенты идут учиться на инженеров. Цитирую: "тот, кто понимает, что не способен совладать с формулами, идет на гуманитария, а люди высокоталантливые идут как раз учиться на инженера". Вы согласны с этим утверждением?

Все люди разные: одному даются точные науки, другому нет. Кто-то способен хорошо писать и рассуждать на философские темы, а кому-то ближе язык цифр. Другое дело, что иногда на некоторые технические специальности в силу их непрестижности конкурс в вузе оказывается ниже, чем на гуманитарные специальности - типа экономиста, менеджера.

Но есть и такие инженерные специальности, на которые конкурс традиционно очень высок. Например, это ФАВТ, который окончили топ-менеджеры многих крупнейших НИИ и предприятий региона. В том числе это завод "Маяк", фирма "Квадрат", Екатеринбургская фондовая биржа и т.д. В таких случаях экономическое образование добавляется к базовому инженерному - это основа, фундамент.

- Как вы думаете, есть ли будущее у инженеров?

Судя по сегодняшнему "провалу" в инженерной сфере, я думаю, что лет через пять на специалистов инженерных специальностей будет высочайший спрос. Это будут самые высокооплачиваемые специалисты, а само инженерное образование станет супердорогим. Мир ежедневно меняется, новые технологии захватывают все больше отраслей, и в центре этих преобразований будут стоять представители точных наук.

"Источник новостей"

Возглавлял Российскую экономическую школу с 2015 года. Что из его достижений кажется вам особенно важным?

— Профессор Шломо Вебер возглавил школу в кризисный момент, когда у школы были очень серьезные проблемы, как финансовые, так и организационные. Его главной заслугой можно назвать то, что при нем ситуация в РЭШ стабилизировалась и вуз вернулся на правильную траекторию развития.

Школа возобновила свою нормальную академическую деятельность, включая научные семинары и конференции, а также наем новых профессоров. Существенно выросла роль обновленного Международного комитета советников, в состав которого вошел целый ряд наших наиболее успешных выпускников, работающих в зарубежных университетах. Активизировалось сотрудничество с другими университетами, в том числе зарубежными. А самое главное — заметно улучшилась атмосфера в коллективе. За это ему огромное спасибо. Моя задача теперь — продолжить это развитие.

— С 1 сентября Шломо Вебер станет президентом РЭШ, а Валерий Макаров, ранее занимавший эту должность — почетным президентом. Как будут распределяться роли между президентом и ректором?

— Руководство школой останется в руках у ректора и совета директоров. Основным направлением работы нового президента будет установление и развитие партнерских отношений — как с нашими коллегами по хабу «Сколково», так и с региональными и зарубежными университетами.

— Расскажите, пожалуйста, о ваших ключевых задачах на посту ректора. Какие три первых тактических и стратегических шага вы планируете?

— Сложно отделить тактические шаги от стратегических. Важнейшая глобальная цель — не терять фокуса РЭШ на академическую составляющую. Я уверен, что сейчас мы лучший экономический вуз России, но конкуренция растет. Само по себе это очень хорошо, так как стимулирует нас работать еще лучше. Тем более, что мы сами приложили много усилий к тому, чтобы помочь нашим российским коллегам. В нашем бизнесе, чтобы оставаться на первом месте, нужно с дикой скоростью бежать вперед. А если равняться не только на российский, но и на мировой рынок, то нужно бежать еще в два раза быстрее.

Еще одна из основных целей — обеспечить финансовую стабильность школы . Конкретные шаги при этом следующие: нам нужно усилить фандрейзинговое направление, а также обеспечить прозрачность всего, что мы делаем, выстроить более понятную систему отчетности. В том числе в вопросах, которые касаются управления Фондом целевого капитала (эндаументом), который был создан, чтобы обеспечить финансовую устойчивость и независимость школы.

И третья важная цель — это увеличение роли выпускников в управлении школой и в фандрейзинге. Мне, конечно, сам Бог велел этим заняться, так как я первый ректор, окончивший РЭШ. Хотелось бы максимально использовать знания, умения и опыт выпускников при управлении школой, и по возможности — привлечь их средства. В западных вузах выпускники часто являются ключевыми донорами. Хотя понятно, что в нашем случае их меньший финансовый вклад во многом связан с молодостью Школы и, соответственно, выпускников. Но мне кажется, что здесь есть, куда расти.

— Если все задуманное удастся реализовать, то какой вы видите РЭШ через несколько лет?

— Для меня важнейшей ценностью является независимость РЭШ. Поэтому главное, чего хотелось бы — чтобы через несколько лет наш вуз находился в стабильном положении, его профессора и сотрудники были спокойны за будущее и могли сконцентрироваться на решении долгосрочных задач. А Школа при этом по-прежнему оставалась лидером в российском экономическом образовании и науке.

— Не будем скрывать, что сейчас не самая благоприятная обстановка ни в экономике, ни в международных отношениях. Это как-то отражается на РЭШ?

— Современная ситуация, действительно, непростая. Мы существуем в правовом поле России, а оно не очень благоприятно для таких небольших вузов-инноваторов, как мы. Нам приходится направлять существенную часть ресурсов (которые мы могли бы, по нашему мнению, потратить на что-то более важное) на то, чтобы оставаться в этом правовом поле. Такая ситуация накладывает некоторые ограничения, но нам надо с этим жить.

Международная ситуация тоже сужает наши возможности. И дело не только в том, что мы не можем привлекать средства из-за рубежа (включая деньги выпускников) без риска оказаться в числе иностранных агентов, но и в том, что возникают сложности с развитием сотрудничества с иностранными вузами. Это было бы большим шагом вперед для школы, но, к сожалению, на данный момент даже на восточном направлении (в Китае) возникают ограничения. Все это — технические вещи, которые показывают, что нам нужно работать больше.

— В феврале 2017 года образовательный хаб «Сколково» (он же — Сколковский образовательный центр). В него вошли РЭШ, «Сколтех» и бизнес-школа «Сколково». Планируете ли вы активнее развивать кооперацию?

— Все участники хаба считают сотрудничество очень перспективным для себя. Например, в бизнес-школе «Сколково» накоплены хорошие знания, умения и опыт скорее по направлению soft skills, у нас — по hard skills. Со «Сколтехом» возможна кооперация по работе с данными — data science. И мы, и они работают с разных сторон с большими данными, они — скорее с технической стороны, мы — с точки зрения аналитики. Тут тоже очевиден потенциал этого сотрудничества.

Однако нам очень важно наладить отношения с партнерами, сохраняя при этом полную независимость. Кроме того, поскольку все три участника хаба — большие и разносторонние организации, есть много различных юридических вопросов, которые нужно решать, поэтому процесс движется медленно. Хотя результаты уже есть: так, недавно мы со «Сколтехом» достигли договоренности, что наши студенты смогут бесплатно брать курсы друг у друга.

— Каким вы видите будущее научных центров РЭШ? Будете ли вы активно открывать новые?

— Новые центры мы пока открывать не планируем, а текущие уже сейчас играют большую роль. Так, Лаборатория исследования социальных отношений и многообразия общества (ЛИСОМО) не только проводит научные исследования, но и развивает наши взаимоотношения с университетами в регионах, что является частью миссии РЭШ.

Конечно, нам хотелось бы еще усилить развитие прикладных исследований. Это очень важное направление для нас (по разным причинам), но здесь нам явно недостаточно усилий одних только наших профессоров.

— Какие научные направления, как вам кажется, особенно важно сейчас развивать в РЭШ?

— В принципе, ректор не должен задавать научное направление, нашим профессорам предоставлена полная академическая свобода. Мое личное мнение — сейчас в экономической науке очень активно развивается все, что связано с работой с большими данными. Само понятие настолько популярно, что его можно назвать хайпом — с той только разницей, что за громкими словами стоят реальные научные перспективы. При том, что теоретические исследования по-прежнему очень важны.

Все чаще экономисты, как и их коллеги из естественных наук, начинают работать в лабораториях. Это связано с тем, что очень растут очень технические требования, и экономисты часто уже не могут переработать информацию без помощи специалистов по машинному обучению и работе с большими данными. Например, в проекте по экономике здравоохранения могут совместно работать экономисты, медики и специалисты по ИТ.

РЭШ тоже начинает двигаться в этом направлении, и пример — проект с «Интерфакс-Лаб». У коллег есть большой массив данных и квалифицированные специалисты, которые могут его обработать, у нас — студенты и профессора, которые задают к этим данным содержательные вопросы. В итоге получаются хорошие междисциплинарные исследования. Это лишь первые шаги — но это очень перспективная модель сотрудничества.

— Ну и давно волнующий всех студентов, профессоров и сотрудников вопрос: планирует ли РЭШ переезд в новое здание?

— Здесь можно сказать определенно только то, что в ближайшее время мы не переедем. Чтобы сделать это даже через два года, нужно принять решение и начать готовиться уже сейчас.

Но вопрос, очевидно, стоит на повестке. Есть разные варианты того, куда мы можем переехать, и один из них — здание «Сколтеха». Но там все еще идет стройка, готовится изменение транспортной инфраструктуры, и мы не представляем, что в итоге там будет. Сложно принимать решение, когда неясны альтернативы.

Кроме того, вопрос того, где находится школа, очень сильно зависит от разных факторов: от возможностей фандрейзинга, от мнения студентов, профессоров, сотрудников, ну и, наконец, мы ограничены в выборе здания, потому что к нему выдвигаются жесткие требования при прохождении государственной аккредитации. В общем, решение о переезде затрагивает все аспекты жизнедеятельности школы, поэтому это один из самых сложных и комплексных вопросов, которые приходится рассматривать.

О личных планах

— Последние пять лет вы жили в Барселоне, где вы и ваша жена Мария Петрова занимаете профессорские позиции. Вы работаете в Университете Помпеу Фабра, который находится на 11 месте в мире в престижном международном рейтинге «молодых» университетов мира . Что заставило вас вернуться в Москву?

— Желание что-то сделать, изменить мир. Возглавить альма-матер — это, конечно, предложение, от которого нельзя отказаться.

— Вы окончили 57-ю школу в Москве, физический факультет МГУ и магистратуру по экономике РЭШ. Что вам дало каждое из этих образований?

— Кстати, одновременно с учебой на физическом факультете, я еще два года посещал занятия на вечернем отделении психологического факультета МГУ. Такая необычная образовательная комбинация мне очень помогла в жизни, потому что, на мой взгляд, все самое интересное в науке находится на стыке разных областей.

57-я школа очень сильна математически, в ней учат четко и формально мыслить. На физфаке МГУ мне показали, как эту четкость и формальность применять к реальному миру. На психфаке МГУ я хорошо понял, что мне люди интересны больше, чем вещи — но в этой области науки все гораздо хуже с формальностью знаний.

Экономика же, с моей точки зрения, оказалась идеальным сочетанием: в ней есть строгие аналитические методы, но анализируется при этом поведение людей. Я эмпирик, меня интересуют данные, и для меня лучше этой комбинации не бывает.

— Окончив магистратуру РЭШ, вы поступили сначала в Мичиганский университет, а затем перевелись в Гарвард на PhD-программу. Переход в американские вузы был трудным?

— Мне не было тяжело, потому что в РЭШ вся система образования построена по западному образцу. Мы буквально учились по тем же учебникам. Некоторые курсы на программе PhD я мог не брать, потому что их уже знал. В этом плане было легко… К тому же, общий подход, отношение между студентами и профессорами в РЭШ гораздо ближе к тому, что видишь в университетах вроде Гарварда.

Впоследствии, конечно, пришлось ощутить очень интересный переход от учебы и бесконечной сдачи курсов к самостоятельной научно-исследовательской работе. Это совершенно другой род деятельности, и ты неожиданно получаешь столько свободы, что сначала ее сложно переварить. Но это специфическая черта именно этой образовательной ступени — PhD, а не вуза.

— С таким образованием и специальностью вы могли бы сделать карьеру в бизнесе или на госслужбе, как большинство выпускников РЭШ. Но вы предпочли путь в академии. Почему вы сделали этот выбор, и не приходилось ли о нем жалеть?

— Каждый человек должен заниматься тем, что ему интересно. Хотя я и метался в поисках «правильной» науки, но в том, что мой основной интерес — именно научные исследования, я не сомневался никогда.

Частично мой выбор связан с тем, что я очень ценю свободу, а в академической среде я умудрился ни разу не иметь начальника. Это стоит той разницы в деньгах между мной и моими сокурсниками, которые пошли по другому пути. Так что нет, я никогда не жалел, но, кто знает, может, еще пожалею (смеется) .

— Сфера ваших научных интересов достаточно широкая — политическая экономика, экономика СМИ и экономика развивающихся стран. Что определило этот выбор?

— Интерес к политической экономике и экономике СМИ естественным образом связан с тем, что я из России. Личный опыт действительно важен при формировании научных интересов: какие проблемы ты вокруг себя видишь, тем и занимаешься. Например, довольно часто в политэкономике работают итальянцы, россияне, бразильцы, которые сталкивались с большими политическими изменениями в своих странах и знают, насколько это важно. А американцы, например, больше занимаются налогами. Ну и когда начинаешь работать с разными темами, понимаешь, что в целом экономическое развитие стран — это, в конченом итоге, самое интересное.

— Вы планируете продолжать активную научную деятельность, совмещая ее с административной нагрузкой? Или возьмете небольшую паузу?

— Конечно, мне придется снизить темпы научной работы. У меня будет гораздо меньше времени, но я считаю, что мне очень важно продолжать, чтобы понимать, что происходит в моей области. Ну и частично это, конечно, будет проблема моих соавторов (смеется) . Видимо, наукой я буду заниматься по ночам. Благо в РЭШ я на практике научился понимать, что временные ограничения гибкие, а в сутках очень много часов.

— Продолжите ли вы в новом учебном году преподавательскую деятельность, будете ли вести студенческие исследовательские работы?

— В этом году я буду вести курс политической экономики на программе «Магистр экономики», и вместе с Ольгой Кузьминой читать прикладную микроэконометрику на Совместном бакалавриате РЭШ и ВШЭ. Дипломники у меня тоже будут, но, конечно, я смогу взять ограниченное число студентов. Тем не менее, мне кажется важным не забрасывать и образовательные, и исследовательские проекты, потому что ректору нужно чувствовать основной нерв, понимать, что происходит в школе изнутри.

— У вас большая семья и недавно родился четвертый ребенок. Как вы надеетесь совместить успешное решение всех ваших рабочих задач с заботой о семье?

— Понятно, что придется жертвовать временем, которое я провожу с семьей. С моей точки зрения, это основная цена, которую придется заплатить за ректорство. Но есть хорошая поговорка, что время — как пружина, если надавить, то оно сжимается. И придется гораздо больше ценить те моменты с семьей, которые останутся.

Кроме того, как я заметил, большая часть времени у меня (да и у многих коллег) уходит на то, чтобы думать, что надо сделать, переживать по поводу того, что не сделано. Чем меньше на эти размышления остается времени — тем больше ты просто делаешь.

Биография

В 2001 году с отличием окончил физический факультет МГУ им. Ломоносова, а в 2002 — магистратуру Российской экономической школы. В 2008 году получил степень PhD по экономике в Гарвардском университете.

Работает в РЭШ с 2008 года, с 2013 года — профессор Университета Помпеу Фабра (Испания). В 2012-2013 гг. работал в Институте перспективных исследований в Принстонском университете.